Коммунальный гарем (СИ)

— Мне б такого мужа… эээ… Виктория Михайловна. Я бы горя не знала… Повезло вам. Не знаю, понимаете ли вы это…

Затем она приняла еще более строгий официальный вид, будто не регистрирует Любовь, а судит нарушителей закона, и протянула бланки:

— Вот тут, тут и тут, — она указала ручкой места в тексте, — укажите дату…

Она покопалась в календаре и назвала необходимое число.

— Таак. Раз у вас торжественной регистрации не запланировано… Это хорошо… Придете ко мне через четыре дня, в это же время, со свидетелями. Все распишутся, и я вручу вам свидетельства о заключении брака. А вам, Виктор Павлович… — она неожиданно мило улыбнулась Вите, а глазки ее заволокло туманом непонятного происхождения, — отдельное спасибо…

Она стыдливо прикрыла каким-то документом торчащий из-под папки с бумагами уголки нескольких десятирублевок.

Через четыре дня Наташа, которая волновалась, как девочка, и улыбающийся во весь рот Семён поставили свои подписи в огромной красивой красной книге, официальная дама натянула на лицо дежурную улыбку, и протянула молодым свидетельство о заключении брака:

— Объявляю вас мужем и женой. Будьте счастливы!

С этого момента Виктор и Виктория стали мужем и женой.

А Вика стала еще и Викторией Михайловной Михайловой!

Вечером того же дня в коммуналке собрались почти все.

Само собой, руководил застольем Юрий. Несмотря на серьезный вид, он оказался очень веселым и острым на язык, с серьезным видом сыпал прибаутками, двусмысленными шутками, историями из жизни, от которых присутствующие хохотали как сумасшедшие.

***

Следующую неделю Витька собирал документы для получения квартиры, которые торжественно вручил удивленному Ивану Ивановичу.

— Ну ты и ловок, Михайлов! — только и смог сказать он. — Успел-таки, пострел!

А еще через несколько дней рыжий домоуправ торжественно вручил Виктору Михайлову и Наталье Казанцевой по ордеру.

Витьке на работе дали обещанную материальную помощь. У Вики знакомая работала в мебельном магазине, и деньги были потрачены на диван, обеденный стол, два стула и новую посуду.

А что молодым еще нужно?

В день переезда, утром, в квартиру номер пять позвонил Чак. С ним пришло четверо крепких молодых парней.

— Вот, Бельмондо, пользуйся, — сказал Чак Виктору и указал на парней. А парням небрежно кинул: — Сделаете все, что скажет он и Наталья.

Парни были на грузовичке. Они, перевозя мебель и вещи новоселов, сделали несколько рейсов, съездили в магазин, и за все время не произнесли ни слова. Когда Наташа хотела сунуть им «пятерку», улыбнулись, и, не говоря ни слова, втиснулись в кабину и исчезли.

А восьмого ноября Михайловы отмечали свадьбу уже по-настоящему.

Оля раздобыла фату для невесты, Виктор купил первый в своей жизни солидный костюм.

К нему впервые за все время переезда в коммуналку приехала мама, которая скептически осмотрела невестку.

— Вить, худовата… — бросила она смущенной жене сына.

— Мама, — сказал в ответ Витя, — моя Викуля — идеальна!

За столом собрались все. Вообще все!

Кроме само собой разумеющихся девчонок из пятой квартиры, часть из которых была со своими мужчинами, на свадьбу и одновременное новоселие позвали Валентина Валентиновича, Ивана Ивановича, ревниво поглядывающего на Юрия, коллег по работе и немногочисленных родственников супругов.

Первым слово взял Иван Иванович:

— Уважаемые молодые! Счастья вам! Долгих лет жизни! И еще… Михайлов, помни — ты мне обещал: не меньше троих деток! Не меньше! Знаешь, я тут подумал… — он покосился на Наташу, которую обнимал Юрий. — И стало вдруг мне… ГОРЬКО!

— Горько! Горько! — закричали гости, зааплодировали, и стали считать время поцелую: — Раз, два, три…

На цифре десять не выдержала Светка:

— Викуль, отпусти Витюшу! Парень в обморок сейчас упадет!

Казалось, что счастливее времени уже не будет.

***

Через три дня, десятого ноября, по телевизору сообщили, что умер Леонид Ильич Брежнев.

Эпилог. От автора

Я прожил в коммунальной квартире восемь лет. Побольше, чем Михайлов Виктор. Правда, было это не в восьмидесятые, а уже в середине девяностых.

И жили мы не дружной семьей, как девчонки из пятой квартиры со своим Витенькой. Был привычный алкаш, разведенка, семья с маленьким ребенком (это мы). Ссоры, неприязнь, даже драки.

Жизнь за это время сильно изменилась.

Не знаю, остались ли коммуналки сейчас…

Может быть, как и эпоха, презрительно-ласково называемая совком, они ушли в прошлое, исчезли там, за туманом человеческой памяти? Остались лишь в воспоминаниях?

Я не хочу и не буду оценивать те времена, с пеной у рта отстаивать имеющуюся точку зрения о том, что «раньше было лучше». Трава зеленее, пломбир вкуснее, а люди добрее.

Не знаю, вряд ли. Всякие были, и тогда, и сейчас. И пломбир я люблю, и трава мягкая, если лежать на ней рядом с любимым человеком и смотреть, как по небу плывут облака… В любые времена хорошо, если на душе покой.