Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1)

или другую сторону на 100 млн. руб, вероятно, будет настолько же трудно оспаривать, как и доказать. Но во всяком случае ясно, что для истекшего года сумма сверхприбыли торгового капитала составляет несколько сотен миллионов, а для текущего перейдет за полмиллиарда. Дело идет об очень крупных цифрах и пора уже этот вопрос сделать объектом внимательного и систематического наблюдения наших государственных органов, а не отдельных лиц.

Чтобы составить себе представление о значении этих цифр, достаточно для истекшего года сопоставить цифру в 400 млн. руб. сверхприбыли торгового капитала с общим размером капитальных затрат промышленности в том же году 350 млн. руб. В этом году первоначально капитальные затраты промышленности определялись ВСНХ в размере свыше 1 миллиарда рублей. Впоследствии, при сокращении плана, РКИ выдвигала цифру в 600 миллионов руб. Таким образом, вероятный размер торговой сверхприбыли в текущем году 800 млн. руб. -- почти вдвое превышает разницу между этими двумя крайними вариантами.

Но помимо того, что эти сверхприбыли являлись частным минусом с точки зрения развития нашей промышленности, они оказывали и другие неблагоприятные влияния на наше хозяйство. Поскольку они попадали в руки частного торговца, известную часть их он направлял на накопление. В те моменты, когда мы пытались ограничить его операции на рынке, он обращал их на покупку иностранной валюты и золота, как наиболее надежного способа хранения. Нет никакого сомнения, что продажа в последнее время нами нашей валюты в известной части была по существу дела выкупом тех свободных средств частного торговца, которые он накопил и которые в данный момент пустить в дело не мог. С другой стороны, высота нормы прибыли торгового капитала столь же несомненно содействовала необычайной высоте частного учетного процента, который нередко достигает 10% в месяц, а при 3--4% считается уже низким.

Далее, в то время, как промышленность, посаженная на голодный паек, вынуждаема была на максимальную экономию путем рационализации производства, сокращения размеров самих производственных запасов, непроизводственных расходов и т. п., наши торговые организации -- особенно низовая кооперация -- имели возможность свои торговые расходы покрывать за счет накидки очень широко. Аппарат кооперации раздут очень сильно, жалобы на то, что там, где частный торговец управляется один, кооперативная лавка держит 4--5 человек служащих, можно слышать на каждом шагу, но стимула к сокращению этого аппарата у нас нет.

Этот раздутый аппарат кооперации и в еще большей степени та часть сверхприбылей частного торговца, который шел не на накопление, а на потребление, создавал дополнительный "платежеспособный спрос" на предметы потребления, и так с одной стороны усиливая товарный голод, а с другой поскольку мы все время ориентировались на "платежеспособный спрос" и ликвидацию товарного голода, усиливая ту сигнализацию, которую давал нам рынок в смысле необходимости максимально развертывать производство средств потребления. Это происходило как

раз в тот период, когда к нам подползал действительный товарный голод на средства производства, обусловленный неизбежным переходом к нормальному типу воспроизводства и расширенного воспроизводства от так называемого восстановительного.

* "