Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1)

плюс, потому что помогло бы обнаружить, есть ли действительно какая-либо серьезная, реальная основа под главным, решающим обвинением, будто я - сознательно или бессознательно - противопоставляю ленинизму особую линию троцкизма. Если бы и после устранения недоразумений, частных ошибок, предвзятых толкований и прочего обнаружилось все же, что такие две разные линии существуют, тогда, конечно, ни о каком замазывании этого важнейшего обстоятельства не могло бы быть и речи. Партия должна ценою каких угодно усилий и суровых мер обеспечить единство своего революционного метода, своей политической линии, своих традиций - единство ленинизма. В этом случае было бы неправильно зарекаться и от "репрессий", как делали некоторые товарищи, обвинявшие меня в то же время в проведении особой, небольшевистской линии. Однако, в такой исход я ни на минуту не верю, несмотря на то, что дискуссия зашла очень далеко и несмотря на то, что определенное истолкование моей книги и моей позиции уже дано партии.

Моя задача в этом объяснении - попытаться показать, что для выдвигания призрака "троцкизма", как партийной опасности, оснований нет. Разумеется, я не могу охватить все те крайне многочисленные доводы, ссылки, цитаты, намеки, которые были приведены товарищами, писавшими за последнее время о "троцкизме" и против "троцкизма". Идти по этому пути было бы нецелесообразно да и прямо неосуществимо. Я думаю, что для существа вопроса и для читателя будет выгоднее, если я буду исходить из разъяснения тех выводов моего предисловия, которые были объявлены наиболее ярким или очевидным проявлением "троцкизма" и которые именно поэтому и послужили точкой отправления для всей нынешней кампании. Я надеюсь на наиболее спорных вопросах показать, что в истолковании Октября я руководствовался не только методом ленинизма, но и оставался в полном согласии с совершенно точными и конкретными оценками и выводами Ленина по тем же вопросам.

Ограничиться, однако, только такими разъяснениями нельзя. Дело в том, что самое обвинение в "троцкизме", если бы его основывать только на моих заявлениях, речах и статьях последних лет, показалось бы слишком уж неубедительным. Для того, чтобы это обвинение получило вес и значение, привлекается мое политическое прошлое, то есть моя революционная деятельность до того момента, когда я вступил в партию большевиков. Я считаю необходимым дать объяснения и по этому поводу. Таково основное содержание настоящей статьи.

Если бы я считал, что мои объяснения могут подлить масла в огонь дискуссии, - или если б мне это прямо и открыто сказали товарищи, от которых зависит напечатание этой работы, - я бы отказался от ее напечатания, как ни тяжело оставаться под обвинением в ликвидации ленинизма. Я бы сказал себе: мне остается ждать, что более спокойный ход партийной жизни даст мне возможность, хотя бы и с запозданием, опровергнуть неправильное обвинение. Но мне кажется, что открытое объяснение - то есть ответ по основному предъявленному мне обвинению - может в настоящий момент не сгустить, а, наоборот, разрядить атмосферу в партии, сведя вопрос к его действительным размерам.

В самом деле. Если бы действительно оказалось, что в партии проводится линия троцкизма против линии ленинизма, это значило бы, что дело идет о зародышевой борьбе разных классовых тенденций. Тогда никакие объяснения не помогли бы. Пролетарская партия сохраняет себя, очищая себя. Но если троцкизма на деле нет, если призрак троцкизма есть, с одной стороны, отражение дореволюционного прошлого, а с другой стороны, порождение мнительности, вызванной смертью Ленина; если призрак троцкизма нельзя на деле воскресить иначе, как извлекши из архива письмо Троцкого к Чхеидзе и прочее, - тогда открытое объяснение может помочь, может устранить старые накопленные предубеждения, может рассеять призраки, может очистить атмосферу партии. Именно такова цель настоящего объяснения.

Прошлое

Выше уже сказано, что предисловие мое к книге "1917" поставлено в дискуссии в связь со всей моей деятельностью и представлено, как выражение "троцкизма", стремящегося заменить собою ленинизм, в качестве партийной доктрины и метода партийной политики.

При такой постановке вопроса оказалось необходимым партийное внимание передвинуть в значительной мере с настоящего и будущего на прошлое. В партийный обиход введены старые документы, цитаты старой полемики и прочее. В числе таких материалов отпечатано, в частности, письмо, написанное мною тогдашнему социал-демократу (меньшевику) депутату Чхеидзе 1 апреля 1913 года, то есть почти двенадцать лет тому назад. Письмо это не может не произвести самого тяжкого впечатления на каждого члена партии, в особенности же на такого, который не прошел через испытания довоенной фракционной борьбы в условиях эмиграции, и для которого письмо поэтому является совершенной неожиданностью.