Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. Том 2

мышленности и сельского хозяйства. Но, во-первых,' задачей социализма является не равновесие города и деревни, а устранение их противоположности, а во-вторых, Соединенные Штаты никогда не представляли собою замкнутого хозяйства, а сейчас представляют его меньше, чем когда бы то ни было. В основе индустриализации Соединенных Штатов лежал большой сельскохозяйственный экспорт. Сейчас финансовый капитал и промышленность Соединенных Штатов требуют внешних рынков. Ставя от себя в зависимость в той или другой степени все страны света, Соединенные Штаты сами попадают в зависимость от мирового хозяйства. Если б пролетариат овладел властью в Соединенных Штатах, он ни в коем случае не мог бы направить это развитие вспять, т. е. в сторону замкнутости. Попытка представить дело так, будто наибольшее развитие наших связей с мировым рынком есть для меня довод против возможности нашего социалистического развития, не только нелепа и недобросовестна, но и бессмысленна. Об этом вопросе я с достаточной определенностью писал около двух лет тому назад на страницах "Правды", где первоначально печаталась моя брошюра "К социализму или к капитализму?". Здесь я вынужден привести обширную цитату, которая сразу введет нас в существо вопроса: "Но не заключает ли в себе процесс нашего "врастания" в мировой рынок иных, более острых опасностей? Не грозит пи нам в случае войны или блокады механический разрыв бесчисленных жизненных нитей? Нельзя же забывать, что капиталистический мир непримиримо враждебен нам. И проч. и проч. Эта мысль копошится у многих. В среде производственников можно найти немало бессознательных или полусознательных сторонников "замкнутого" хозяйства. Надо и об этом сказать несколько слов. Разумеется, и в займах, и в концессиях, и в растущей зависимости от экспорта и импорта имеются свои опасности. Отсюда вытекает, что ни в одном из этих направлений нельзя распускать вожжей. Но есть и противоположная опасность, никак не меньшая: она состоит в задержке экономического развития, в более медленном темпе его роста, чем тот, который допускается активным использованием всех мировых возможностей. А в выборе темпа мы не вольны, так как живем и растем под давлением мирового хозяйства. Слишком голым и абстрактным представляется довод насчет опасностей войны или блокады в случае нашего "врастания" в мировой рынок. Поскольку международный обмен во всех его формах экономически усиливает нас, постольку он укрепляет нас и на случай блокады или войны. Что наши враги могут еще попытаться подвергнуть нас этому испытанию - на этот счет у нас не может быть никаких сомнений. Но, во-первых, чем многообразнее будут наши международные хозяйственные связи, тем труднее будет разорвать их и нашим возможным врагам. А, во-вторых, если это все же случится, мы окажемся несравненно сильнее, чем были бы при замкнутом и потому замедленном развитии". И далее: "Мировое разделение труда не есть такое обстоятельство, которое можно скинуть со счетов. Всемерно ускорить собственное развитие мы можем только умело пользуясь ресурсами, вытекающими из условий мирового разделения труда". Эти строки, надеюсь, совершенно точно отвечают на все позднейшие споры по этому поводу и, в частно

сти, на выдумку Бухарина, будто я говорю только о нашей растущей зависимости, игнорируя рост нашей силы.

Почти вся полемика Бухарина против меня, кстати сказать, построена по этому же типу. Он берет не мои мысли, как они у меня изложены в их внутренней связи, а прибегает к методу, который нельзя иначе назвать, как литературным мародерством: схватит фразу или осколок фразы у Преображенского, добавит к ней, что бог на душу положит, объявит, что Преображенский в своей фразе, вместе с бухаринской отсебятиной, есть подлинный троцкизм, вырвет несколько слов из моей невыправленной стенограммы - игнорируя совершенно бесспорный смысл моей речи -- и затем построит из всего этого схему, которая в лучшем случае представляет собою вывороченные наизнанку воззрения самого Бухарина, но ни в коем случае не мои.