Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 4)

Партийный съезд не собирался два года. Около двухсот старых большевиков, в том числе 13 членов ЦК и ЦКК, выработали к XV съезду платформу, в которой подвергли критике политику Центрального Комитета в рабочем вопросе, крестьянском, промышленном, национальном, в вопросах международной политики, Коминтерна и внутрипартийного режима. Но Политбюро, по предложению Сталина, запретило платформу большевиков-ленинцев (оппозиции), тогда как его прямая обязанность была напечатать платформу к сведению всей партии. Почти по всему СССР в конце октября назначены уже губернские конференции для выборов делегатов на XV сьезд. Между тем, т. н. "дискуссию" обещают допустить лишь с 1 ноября -- т. е. после выборов делегатов на съезд. Это ли не обман? Это ли не подделка съезда? Такой образ действий есть попрание партийного устава, неслыханный удар по съезду и по партии. Нашу платформу мы, оппозиционеры, т. е.

большевики-ленинцы, будем всеми силами и средствами распространять. Так мы и заявили на Политбюро и Президиуму ЦКК.

14 безупречных партийцев занялись перепечаткой платформы на машинках, на шапирографах и пр. Они подверглись обыскам со стороны ГПУ. 12 из них ЦКК исключила из партии. Исключения идут повсеместно.

Но одних исключений, высылок, снятий с работы и т. п. на этот раз оказалось руководителям всей механики мало. Ни клевета об "агентах Чемберлена", ни клевета о "второй партии" не помогли. Они с тревогой говорили сами себе: "Партия, пожалуй, спросит: а что это за платформа, ради которой жертвуют собою старые хорошие партийцы, обстрелянные в боях? Верно ли, что эта платформа антипартийная? Ленин сказал: "Кто в партийных спорах не требует документов, а верит на слово, тот безнадежный идиот". Не хотим быть идиотами. Давайте сюда платформу!" Если партия потребует платформы, то она ее добьется. А если добьется, то увидит из платформы, что оппозиция в борьбе со сталинским руководством отстаивает до конца подлинно пролетарские интересы и дело Ленина. Ленин на X съезде сказал прямо, что, если есть в партии серьезные разногласия, то "придется выбирать по платформам", что "запретить этого мы не в силах" (прот. X съезда, стр. 202).

Наиболее злостные аппаратчики решили: перекрыть платформу таким обвинением, чтоб испугать партию, заставить ее шарахнуться в сторону, не дать ей выслушать ни доводов, ни убеждений и провести "выборы" на XV съезд под указку аппаратной верхушки.

С этой целью выдвинуто было бесчестное обвинение в связи оппозиционной "типографии" с белогвардейским военным заговором. В этом вопросе каждый член партии обязан разобраться.

ОГПУ прислало 13 сентября в ЦКК извещение о том, что работавшие в оппозиционной "типографии" большевики оказались через беспартийного связаны с врангелевским офицером, который, в свою очередь, оказался связан с военным заговором, имеющим задачей произвести переворот в СССР "в ближайшем будущем". Секретариат ЦК одобрил действия ГПУ, производившего обыски у коммунистов, входящих будто бы в "контрреволюционную организацию". Политбюро ЦК и Президиум ЦКК разослали 22 сентября по всей партии особое извещение о том, будто бы работники оппозиции, печатавшие нашу предсъездовскую платформу, находились в связи с контрреволюционным заговорщиком. Это извещение читалось и читается на всех ячейках, вплоть до самых глухих углов. Слух о "связи" оппозиции с военным заговором все шире проникает в среду беспартийных. На чем построено это неслыханное обвинение? На том, что один из работников оппозиционной "типографии" разговаривал будто бы о шапирографе с каким-то врангелевским офицером. Так изображает дело ГПУ.

23 сентября тт. Зиновьев, Смилга и Петерсон (оппозиционеры) обратились в ЦК и ко всем партийным организациям с письмом, в котором спрашивают:

"Кто этот врангелевский офицер? Как его фамилия? Почему она

умалчивается? Арестован ли он?"

Только под кнутом этих вопросов председатель ГПУ сообщил письменно, что так называемый врангелевский офицер -- просто агент ОГПУ,

не раз помогавший раскрывать белогвардейские заговоры. Таким образом, все сообщение о врангелевском офицере и о связи "типографии" с военным заговором оказалось ложью и обманом - ложью на оппозицию, обманом - партии. Единственный вывод, вытекающий из фактов, сообщенных самим ОГПУ, таков: один и тот же агент ОГПУ вел наблюдение над военными заговорщиками и над коммунистами, готовящими к XV съезду платформу большевиков-ленинцев (оппозиции). Партийные ячейки были злостно введены в заблуждение. Не зная того, не подозревая того, они выносили резолюции на основании обмана и подлога. Дело о военном заговоре никакого отношения к перепечатке оппозиционной платформы беольшевиков-ленинцев не имеет. Это было полностью установлено во время суда над участниками так называемой оппозиционной типографии. Никто из обвинителей из состава ЦКК ни одним словом не упомянул о связях с военным заговором. Это ложь, основанная на том, что агент ОГПУ был выдан партии за заговорщика.