Коммунистические государства на распутье

До сих пор еще не было прямых северокорейских нападок на Хрущева и «современных советских ревизионистов». Одной из причин относительной сдержанности Ким Ир Сена, быть может, явился государственный переворот в Южной Корее, совершенный Пак Чжон-хи в мае 1961 года. Видимо, этот переворот вызвал в Пхеньяне опасение вторжения с юга. Ким Ир Сену, судя по всему, были нужны военные гарантии как со стороны СССР, так и со стороны Китая. Он посетил советскую столицу 6 июля, а через несколько дней и Пекин подписания двусторонних военных пактов. Своим первым маршрутом он подтвердил, насколько для него, как и прежде, важна поддержка Советского Союза против любой угрозы извне.

Когда после кубинского «ракетного кризиса» в июле 1962 года вновь разгорелся китайско-советский конфликт, обострявшийся затем на протяжении 1962 и 1963 годов, Ким Ир Сен был вынужден ясно определить свою позицию, даже если это влекло за собой риск оказаться в антагонистических отношениях с Советами. И если решение Ким Ир Сена можно было понять из его действий в 1961 году, то его заявления в 1962 году и впоследствии давали представление о том, как далеко он готов пойти, противодействуя хрущевской политике «мирного сосуществования».

Ким Ир Сен критиковал политику Хрущева на Кубе как умиротворение «империализма США». Он отказался участвовать в «социалистическом разделении труда» в рамках СЭВа. а у себя в стране подчеркивал необходимость экономической самостоятельности. В 1963 году прекратился выпуск корейского издания покровительствуемого Советами журнала «Проблемы мира и социализма». В июне того же года Цой Ен-ген, президент КНДР, и китайский президент Лю Шао-ци опубликовали совместное заявление, в котором «с удовлетворением» отмечали свое «крепнущее единство в общей борьбе против империализма и современного ревизионизма»[160]. В августе официальная газета «Нодон синмун» и радио Пхеньяна выступили против Договора о частичном запрещении ядерных испытаний как «практически лишенного смысла», но в отличие от китайцев не обвинили Хрущева в намерении помешать Китаю получить ядерное оружие[161].

Выводы, к которым пришла Северная Корея по главным вопросам, разделявшим Китай и Советский Союз, были изложены в 1963 и 1964 годах в ряде политических заявлений. Особенно важной в этом отношении была пространная передовая «Нодон синмун» за 27 января 1964 года, которую широко цитировали в своих публикациях китайские и японские коммунисты. Официальный голос Северной Кореи обвинял «современных ревизионистов» и «некоторых лиц» (подразумевался Хрущев) за упорное отстаивание ими стратегии «мирного сосуществования», за стремление убедить афроазиатские и латиноамериканские народы не вести национально-освободительную борьбу. Такая стратегия, писала газета, вызывает «недуг мира» и может привести к «идеологическому разоружению» революционного движения, особенно в афроазиатском и латиноамериканском районах, этих «главных районах» решающей борьбы против «империализма США», северокорейцы, так же как и Мао, отрицали, что появление ядерного оружия изменило характер войны и что в ядерный век местные и революционные войны связаны с серьезной проблемой их возможного перерастания в ядерную войну, наконец, в редакционной статье говорилось, что разногласия, возникшие в международном коммунистическом движении, приобрели теперь принципиальный характер и что «марксисты-ленинцы, несправедливо исключенные из некоторых партий», имеют право создавать собственные (соперничающие) партийные организации.

Это заявление точно отражало взгляды коммунистического Китая. Воинственная, националистическая, антизападная по тону, делающая главный упор на Азию, нацеленная на изменение статус-кво, эта позиция больше устраивала молодой революционный и ярко выраженный националистический режим Пхеньяна, нежели компромиссная с виду, рассчитанная на долгий срок и ориентированная на Запад политика Хрущева. Кроме того, и это еще важнее, китайские стратеги надеялись, что в обозримом будущем Ким Ир Сен станет править уже во всей объединенной коммунистической Корее.