Коммунистические государства на распутье

Куба мало что могла предложить Советскому Союзу в обмен на серьезное обязательство с его стороны. Новая идеологическая ориентация кубинского режима и все большее укрепление связей фиделистов с кубинской коммунистической партией — Партидо сосиалиста популар (Народно-социалистическая партия) — не меняли того факта, что Кастро, его брат Рауль и Эрнесто Че Гевара монопольно контролировали революцию. Их агрессивная политика по отношению к Соединенным Штатам и ее президенту противоречила политике советского премьера, который все еще верил в возможность разрядки в холодной войне. Кроме того, любые значительные капиталовложения на Кубе, с точки зрения Хрущева, могли оказаться бесцельными, ибо он опасался ниспровержения режима Кастро силами контрреволюции, которая была не за горами.

Хотя Кастро не мог быть уверен в получении им от СССР всей необходимой ему экономической помощи и военной поддержки, эмбарго США на экспорт в Кубу и прекращение импорта ее сахара тактически поставило страну в состояние полной зависимости от коммунистического блока. У Кубы не было никакой реальной альтернативы. Даже если бы партнеры Америки по НАТО располагали техническими и экономическими возможностями заменить Соединенные Штаты, они, очевидно, не смогли бы реализовать их по военный и политическим причинам. Не осуществились и первоначальные надежды Кастро на создание в западном полушарии союзных ему фиделистских режимов, которые помогли бы Кубе освободиться от политической и экономической изоляции.

В 1961 году для Кастро не было среднего пути. Положив конец полуколониальным отношениям Кубы с Соединенным Штатами и желая обеспечить себе помощь, в которой нуждался, он вынужден был связать Кубу с той единственной силой, которая в этом смысле могла бы заменить США. На протяжении всего этого года Кастро укреплял свои зи с мировым коммунистическим движением. До апрельского вторжения он называл свой режим «социалистическим», 2 декабря 1961 года заявил, что он марксист-ленинец и останется им до конца своей жизни[178].

Политика Кастро в вопросе о включении Кубы в советский блок оказалась настолько успешной, что 26 марта 1962 года он уже почувствовал себя достаточно сильным, чтобы нанести двойной удар. Во-первых, он подтвердил марксистско-ленинский характер кубинской революции и затем сместил с поста секретаря по организационным вопросам официальной партийной организации («Организасионес революсионариас интеградас») «старого» коммуниста Анибала Эскаланте. С этого момента лидеры кубинской революции, участвовавшие в ней с самого начала, были поставлены под твердый контроль режима. «Старым» коммунистам на Кубе или в Москве, которые, быть может, вынашивали планы свержения Кастро, пришлось об этих планах позабыть. Что же Касается таких «старых» коммунистов, как Карлос Рафаэль Родригес и Блас Рока, то, хотя они и остались на высоких постах, им все же придется следовать тому определению марксизма-ленинизма, которое Кастро будет формулировать применительно к Кубе.

Хрущев смирился с этим положением дел на Кубе, ибо для Советского Союза они были в сущности свершившимся фактом. Кроме того, Советский Союз согласился продолжать субсидировать кубинскую экономику, которая в это время находилась в очень тяжелом положении. После решения создать на Кубе ракетные базы казалось, что Кастро удалось получить от Советского Союза как военные, так и зкономические гарантии, которых он так настойчиво добивался.

Хотя «ракетный кризис» постепенно назрел и был разреши в классическом стиле политики силы, есть все основания полагать, что кубинцы сделали немало, чтобы убедить Хрущева установить на их острове ракетные базы[179]. Наличие ракетных баз с приданными им крупными контингентами советских сухопутных войск могло бы обеспечить Кубе действенную гарантию против любой попытки Соединенных Штатов предпринять интервенцию с целью поддержки восстания против режима Кастро, непопулярность которого растет.

Возможности для такого восстания были вполне реальными в 1962 году, в течение которого заметно ухудшились экономические условия. Так, урожай сахарного тростника снизился с 6 875 000 тонн в 1961 до 4 882 000 тонн в 1962 году[180]. В июле Кастро вновь заявил, что Кубе, быть может, предстоит пережить американскую интервенцию. В связи с этим у Кубы было достаточно причин опасаться интервенции[181], ибо, хотя президент Кеннеди и заявил, что «на сей раз» он не является сторонником «вторжения на Кубу»[182], Соединенные Штаты все же были охвачены военной лихорадкой, напоминавшей ситуацию 1898 года.