Коммунисты

Что такое? Спросонья Жан де Монсэ никак не может понять, во сне или наяву очутился он в этом темном сарае, где от сухого сена в воздухе стоит пыль.

Они не проспали и двух часов, их подняли по тревоге, и все мигом очутились внизу. Какой это отдых! Приказ выступать. Куда? Неизвестно. Доктор Сорбен еще не вернулся. Распоряжений ждут с минуты на минуту. Все стоят на дороге. — А горючее где? Как мы поедем? — спрашивает Гурден. Подходит автоцистерна. Наполняют баки. Кромешная тьма. Говорят шепотом. На дороге неподвижная автоколонна. Грузовики, санитарные машины. Около них солдаты переминаются с ноги на ногу. Едет мотоциклист. С приказом? Нет, приказ еще не получен. Жан де Монсэ прохаживается вдоль колонны. Голова ее у самого поворота на магистраль. Это то самое шоссе Вавр–Жамблу–Намюр, отрезок которого проходит вдоль реки Диль. Рауля все еще нет? Нет, и доктора Сорбена тоже. Как же это? Уедут без них… Кто-то кричит на ходу: «По машинам!» Все лезут в машины. Колонна попрежнему стоит на месте. Проходит четверть часа, Жонет злится. Слезть, что ли… — А с нами тебе тесно? — ворчит кто-то из-под брезента. Вдруг — точно ночные птицы задели колонну при полете — мимо по магистрали протарахтели машины, идущие с востока… Что это? Броневики… Ох, если попадешься таким голубчикам, никому несдобровать, они косят направо и налево! И вдруг от машины к машине пополз слух, неизвестно кем пущенный: только что опередившие нас машины — немецкие… Ах ты чорт! Неужели немцы уже здесь? А наши машины все еще не тронулись. Но лейтенант Гурден сказал Прашу, что немцы очень близко, иначе зачем было нас поднимать… А Сорбена все еще нет, и Рауля нет… Что, если они попали им в лапы — боши повсюду. — Заткнитесь, спать не даете! — Кое-кто из водителей вылез из кабины. Теперь общее внимание привлекают собаки. Сперва их как-то не замечали. Потом их набежало очень много. Ишь ведь, так и жмутся к нам. Бельгийцы все держат собак, но сейчас собаки брошены. Большие красивые псы… и моськи… Сколько их!.. Время от времени орудийные выстрелы сотрясают воздух… собаки дрожат… верно, они еще и голодные. На осветительные ракеты они уже не лают. Есть тут собаки богатых хозяев, с мягкой шелковистой шерстью. Есть собаки, которые остались в садах, за заборами. Собаки сбегаются отовсюду, вон они на полях, на дорогах. Это уже не здешние. Они отстали от хозяев. Не понимают, что творится вокруг. Большой черный пес скребется в запертую дверь и жалобно подвывает, словно с упреком… Собаки не верят, что люди могут быть такими эгоистами, ушли и бросили их… Но среди собак есть и пессимисты, они отказались от всяких иллюзий и стараются задобрить чужих людей, встречая их с напускной радостью. Они обнюхивают солдат, чутьем угадывая, кто помоложе, может быть, помягче сердцем, кого легче разжалобить… Один пёсик служит, другой подполз к шоферу, перевернулся на спину и замер, третий, повизгивая, ластится к людям, а один фоксик[585] делает сальто-мортале. И от темноты еще трагичнее, еще призрачнее кажется представление этих жалких акробатов. А ну вас к чорту! — и в собак летят камни… Посмотрите-ка, господин доктор, ведь это породистый пес!

Алэна разжалобила неказистая собачонка. Маленькая, белая, с черными подпалинами и поджатым хвостом. Она забралась на сиденье к Манаку, так, кажется, и видишь ее испуганные глаза… Пора было трогаться. Бретонец хотел прогнать собаку. По автоколонне уже передавалась команда. С Ваврской дороги вынырнул мотоциклист, он привез доктора Сорбена… — Не гони пёсика, Манак, — сказал Морльер, — смотри, какой ласковый… и очень уж жалкий…. — Манак проворчал, что еще заругают… Машина уже тронулась.

Дорогой Алэн ощутил на своей руке прикосновение шершавого мокрого языка… пёсик, чуть дыша, весь дрожал мелкой дрожью.

— Какую ты ему кличку дашь? — спросил Манак.

Алэн задумался. — Как называется здешнее местечко? Можно назвать его по имени вон того городка, над которым разыгрались в небе ракеты… Жамблу!

— Жан Блу? — переспросил Манак. — Для собаки слишком человеческое имя… Ладно, Жамблу, так Жамблу!

Они медленно пересекали стратегическую дорогу. Пожалуй, лучше бы не задерживаться. А вдруг те броневики действительно были немецкие? Блаз подсмеивался над Партюрье. Он вылез из машины, потому что им преградила дорогу автоколонна; теперь машины подтягивались, собираясь двинуться в путь. Партюрье высунул голову из машины главврача… Сегодня вечером он был у главврача за героя и поэтому тот взял его с собой в легковую машину… Блаз подошел и весело сказал:

— Ну, как могли это быть немцы? Посмотрите, вон там, за дорогой, французские войска!

Хоть они их раньше и не заметили, французские войска действительно были там. За дорогой, вдоль насыпи, залегли окопавшиеся стрелки. Это была Североафриканская пехотная дивизия генерала Дама[586]. Во всяком случае, ее передовые посты… Алжирские стрелки, скорчившиеся в своих ямках; в темноте поблескивают глаза и сталь штыков. Людская завеса, а позади пустые поля, темнота…

— Н-да, — заметил Фенестр, — и это называется линией обороны на Диле!..