Коммунисты

— Так ты, Иван Яковлевич, говоришь, что сам из Воронежа?

— А как же! Всю молодость там провел. И в партию там вступил, и в ссылку в девяносто восьмом оттуда пошел, — отвечал Жилин.

— Нам как раз нужен начальник особого отдела в восьмую армию, она действует на Воронежском направлении. Пойдешь?

— В восьмую армию с удовольствием. Но почему так сразу начальником? У меня же никакой подготовки к вашей работе нет.

— Ну это ты брось. Мы с тобой, Иван Яковлевич, одну школу проходили — тюрьмы и ссылки. Могу тебе по секрету признаться, подготовка неплохая. По своему опыту знаю.

— А кто же будет моим непосредственным начальником? — поинтересовался Жилин.

— Я, — ответил Дзержинский. — Вот только что перед твоим приходом фельдъегерь привез.

И Феликс Эдмундович передал Жилину приказ Реввоенсовета республики от 27 августа 1919 года о своем назначении председателем Особого отдела ВЧК.

— После прорыва фронта 14-й армии и выхода в наши тылы казачьего корпуса генерала Мамонтова Центральный Комитет признал необходимым, чтобы я, как член ЦК и председатель ВЧК, возглавил и Особый отдел, — пояснил Дзержинский.

— Ну в таком случае согласен! — Жилин шутливо развел руками. Дзержинский снова заметил озорные искорки в его глазах и узнал прежнего, нолинского Жилина.

— Прекрасно! Сегодня же постараюсь провести твое назначение через Оргбюро.

— Последний вопрос, и я не буду больше отнимать твое драгоценное время, — сказал Иван Яковлевич, поглядывая на висевший за спиной у Дзержинского плакат: «Дорога каждая минута». — Когда ехать и у кого я могу получить инструктаж о своих задачах и организации работы?

— Задачи в общей форме определены в том же письме ЦК, с которого ты сам начал наш разговор. — Дзержинский взял лежавший на столе четвертый номер «Известий ЦК РКП (б)», нашел нужную страницу и прочел: — «Наше дело — ставить вопрос прямо. Что лучше? Выловить ли и посадить в тюрьму, иногда даже расстрелять сотни изменников из кадетов, беспартийных, меньшевиков, эсеров, «выступающих» (кто с оружием, кто с заговором, кто с агитацией против мобилизации, как печатники или железнодорожники из меньшевиков и т. п.) противСоветской власти, то есть за Деникина?Или довести дело до того, чтобы позволить Колчаку и Деникину перебить, перестрелять, перепороть до смерти десятки тысяч рабочих и крестьян? Выбор не труден.

Вопрос стоит так и только так».

Ну а подробный инструктаж получишь перед отъездом. Кстати, — продолжал Дзержинский, — Особый отдел ВЧК собирается сегодня ночью навестить одного кадета. Приходи сюда к десяти часам вечера, поедем вместе. Вот и получишь первый наглядный инструктаж.

В половине десятого Иван Яковлевич был уже в приемной председателя ВЧК. Решил, что лучше подождать, чем опоздать.

— Садитесь, товарищ Жилин, — приветливо встретил его секретарь. — Феликс Эдмундович на заседании коллегии Народного комиссариата внутренних дел, но к 10 часам обещал обязательно приехать.

Секретарь, видимо, был предупрежден Дзержинским о приходе Жилина.

— Достается вашему председателю, — говорил Жилин, устраиваясь на диване, — член Центрального Комитета и Оргбюро, член Президиума ВЦИК, народный комиссар внутренних дел, председатель ВЧК, а теперь еще и председатель Особого отдела. Как только успевает!

— Прибавьте еще: председатель Московской губернской чрезвычайной комиссии, участие в работе Совнаркома, Совета Обороны, ЦИК польских групп и в различных комиссиях. И, представьте, успевает, — улыбнулся секретарь.

Разговор был прерван появлением Дзержинского. Он быстрым шагом прошел в кабинет, пригласив с собой Жилина.

— А мы только что говорили о твоих многочисленных обязанностях, — сказал Жилин.