Коммунизм как реальность

В основе своей и для главных производительных видов деятельности принцип «каждому – по его социальному положению» справедлив, поскольку выражает справедливый принцип «каждому – по труду». Но есть виды деятельности, для которых этого совпадения нет, и первый привносится извне деятельности, не будучи обеспечен вторым. Это, например, деятельность людей в сфере управления. А главное, начиная с некоторого уровня иерархии деловых коммун, он обретает силу до такой степени, что приходит в вопиющее противоречие с породившим его принципом «по труду», – пример того, как из фундаментального добра на уровне первичных коллективов вырастает зло коммунистического общества.

Но и на уровне первичных коллективов справедливость рассматриваемого принципа осуществляется лишь как нечто среднее для массы отклоняющихся от справедливости случаев. И достигается эта осредненная справедливость ценой жестокой борьбы людей за сохранение и улучшение своей социальной позиции в повседневной жизни коллектива. И тут законы коммунальности суть их самые надежные средства.

Если взять заявления марксизма буквально и непосредственно сопоставлять их с реальностью, то можно найти факты, которые их опровергают, и факты, которые их подтверждают. Кроме того, они суть идеологические заявления, допускающие различные интерпретации. В одних из этих интерпретаций они кажутся истинными, в других – ложными. И потому во избежание бесперспективных словесных дискуссий надо сначала констатировать фактическое положение вещей во всей его сложности, противоречивости и изменчивости, а уж затем (на этой основе) смотреть, в каком смысле, в какой мере и в какой интерпретации идеологические коммунистические принципы реализуются в действительности.

Методологическое замечание

Современный читатель прекрасно знает, что возможны технические устройства с такими свойствами: ты его толкаешь от себя, а оно движется на тебя; некоторое время оно движется в желаемом направлении, а потом сворачивает в сторону; до определенного момента ты можешь контролировать его движения, но потом теряешь контроль. Так вот общество можно вообразить себе как огромный агрегат из таких сооружений, строения которых вы не знаете и не можете точно рассчитать совокупный результат их действий.

Я готов допустить, что коммунистическое общество строится с самыми лучшими намерениями – облагодетельствовать человечество. Но строители его не принимают во внимание того, что элементы общества подобны упомянутым сооружениям. Решили, например, ввести справедливую оплату по труду. Но где единые критерии измерения? Для массы людей не так-то просто найти такие критерии даже для простейших случаев. Практически же в масштабах общества произвести точные измерения и соблюсти справедливость невозможно. Но люди и не нуждаются в этом. Они находят общественно-значимый путь реализации этого принципа: просто стремятся занять социальное положение, соответствующее их способностям и усилиям. И если бы единый способ измерения труда людей был найден, он дал бы поразительный результат: этим способом мы смогли бы убедиться в том, что в массе, в среднем и в основе социальные позиции людей соответствуют их трудовым способностям и усилиям. И принцип «по труду» оказался бы тождественным принципу «по социальному положению». Но тут обнаруживается, что мы имеем дело с одним из странных устройств, о которых я говорил в начале раздела. Сражение за лучшие социальные позиции идет в условиях царства коммунальности, в которых в огромном числе случаев преимущества имеет не лучший работник, а более гибкий и изворотливый в коммунальной среде индивид. И в результате принцип «по социальному положению», порожденный принципом «по труду», начинает работать в обратном направлении.

Я не призываю людей предварительно рассчитывать возможные последствия своих действий в таких случаях, – практически это невозможно сделать. Практически в отношении общественных проблем люди вынуждаются решать их в силу обстоятельств, часто – единственно возможным способом. Историю не делают, она делается. Если бы первые послереволюционные коммуны были эффективны и продуктивны, они выжили бы и поощрялись бы руководителями страны. Если бы введение партийного максимума зарплаты для высокопоставленных чиновников дало бы желаемые результаты, это давно сделали бы. Но если бы это сделали, высокопоставленные чиновники все равно так или иначе взяли бы свою долю, соответствующую их постам. Кстати сказать, эти чиновники номинально имеют не такую уж большую зарплату. Но им и нет надобности в большой зарплате. Они могут иметь все, что нужно, с малыми деньгами или совсем без денег. Я лишь хочу привлечь внимание читателя к тому факту, что элементы общественного организма выкидывают фокусы куда более странные, чем технические сооружения, о которых я говорил здесь.