Коммунизм против капитализма. Третий раунд

– Погоня за прибылью начала подрывать плановое ведение хозяйства. Коллектив предприятия был заинтересован, прежде всего, в том, чтобы перевыполнить план по прибыли и в этих целях стремился обеспечить себе выгодное плановое задание, т. е. занизить план. Разработка ненапряжённого плана соответствовала интересам коллектива, но не отвечала интересам общества, побуждала коллектив действовать в духе группового эгоизма.

Возникло также такое понятие как «корректировка» плана в сторону его снижения, которая, как правило, происходила в конце года, когда руководители (представители) предприятий в главках или министерствах, «корректировали» планы, за соответствующую мзду («благодарность»), что привело к появлению коррупции, как неизменного спутника товарно-денежных отношений.

Система планирования подталкивала предприятия к тому, чтобы не вскрывать, а скрывать резервы повышения эффективности и снижения себестоимости, т. к. это позволяло выполнять планы без напряжения. Планирование крайне слабо учитывало возможности научно-технического прогресса. Точнее говоря, сама система планирования, в основу которой была положена погоня за прибылью, а не за снижением себестоимости продукции, не способствовала заботе предприятий, трудовых коллективов к выявлению резервов производства, к внедрению новой более производительной техники, к использованию достижений научно-технического прогресса в производственном процессе. Повышение прибыльности предприятия можно было добиться, и предприятия добивались, совершенно иным путём.

Социалистическое распределение работников по видам труда в связи с потребностями общества дополняется капиталистическим распределением, исходящим из выгодности для данного коллектива трудовой деятельности по производству более прибыльной продукции, независимо от потребностей общества.

«Меняется и сам характера труда коллектива, – делает важный вывод Архангельская. – Пока он подчинял свою деятельность общим интересам и общему плану работ, его труд носил непосредственно общественный характер. Как только коллектив перестаёт считаться с общественными интересами и производит то, что выгодно ему самому, его труд теряет непосредственно общественный характер и становится частным трудом».

Архангельская приводит пример долгостроя, когда предприятия, строившиеся 13–14 лет, уже устаревали к моменту их ввода в строй. А ведь строители получали зарплату, премии, а их труд оказывался уже ненужным обществу.

Более того, размер зарплаты, материальное благополучие работника зависело не столько от количества и качества его труда, сколько от принадлежности к определённой отрасли производства. Так, любой работник предприятия, производящего оборонную продукцию, за одинаковый труд получает значительно больше, чем рабочий, производящий предметы потребления, т. е. нарушался важнейший принцип социализма – принцип распределения по труду.

«Собственность, превращавшаяся в групповую, вела к расколу общества, к превращению его в конгломерат коллективов, не связанных общими интересами». Это закладывало экономические предпосылки к расколу страны в будущем.

Этим ситуация 60–80-х годов радикально отличалась от ситуации 30–50-х. В сталинские годы жители страны были заинтересованы в успехе любого предприятия, поскольку это непосредственно влияло на их материальное положение через снижение цен. Тогда любой рабочий, любой труженик чувствовал себя хозяином своей страны. Он понимал, чем лучше, производительнее и качественнее он будет трудиться, тем будет лучше и жизнь всего общества, и его собственная жизнь.

А уже в хрущёвско-брежневские годы начал формироваться иной тип работника. Он старался не выкладываться на производстве, чтобы всегда быть в состоянии справиться с очередным повышением норм (Архангельская отмечает, что установилась практика ежегодного пересмотра норм труда без учёта изменений в технологии производства, совершенствовании процесса труда, его организации). Он был заинтересован в том, чтобы план был легко выполним, чтобы его предприятие выпускало выгодную продукцию, поскольку это давало большую зарплату и премии. Он не чувствовал непосредственно на себе эффективность работы других коллективов и ощущал себя не представителем всего рабочего класса, трудящихся масс страны, а именно членом коллектива данного предприятия.