Коммутация

Низкорослый в ярких погонах гортанно проорал что-то. Гек молчал. Затем начал говорить араб, жёстко чеканя слова. После разведшколы Гек в совершенстве владел английским, немецким и французским, а также хорошо знал чеченский и азербайджанский.

– Do you speak english? – спросил Гек.

На лице араба появилось недоумение.

– Of course. – сказал он и дальше разговор пошёл на английском.

Очень скоро выяснилось что Гека обвиняют в международном терроризме. Гек, по словам араба, прилетел из Москвы с краденным детонатором чтобы устроить «horror commutation». Об этом предупредили Российские спецслужбы. Это же самое по своим каналам выяснил Интерпол. Об этом знал израильский Моссад, бедуинские спецслужбы и даже эфиопская разведка. Чем больше Гек пытался объяснить что он сам работник российских спецслужб и лишь преследовал террориста, тем презрительней становилась усмешка араба. Наконец Гек заявил что он требует связаться с Москвой, а до тех пор отказывается отвечать на вопросы.

У него взяли отпечатки пальцев, сфотографировали в фас и профиль, после чего заперли в камеру. Здесь Гек просидел два дня. В первый день его дважды водили на допрос, но Гек повторял одно и то же – свяжитесь с моим начальством в Москве. На второй день его на допрос уже не водили. Два раза в сутки в камеру приносили бутылку с водой. То ли кормить арестантов здесь считалось излишним, то ли это была месть за неповиновение на допросах. Зато Гек целые дни лежал на матрасе из пальмовых листьев и спал. В листьях роились мелкие блохи, но не человеческие, а какие-то безобидные, фруктовые.

На третий день Гека вызвали и объяснили ситуацию. Контакт с Москвой был установлен. Москва подтвердила что Гек проводил боевую операцию. Москва никак не прокомментировала факт наличия у Гека в кармане детонатора. Зато Интерпол заявил о том, что Гек по делу не проходит, к террористической организации принадлежат другие лица. Один из них как раз прилетел на том же самолёте в качестве пассажира и в общей суматохе исчез. Поэтому смертная казнь, которая должна была состояться сегодня, заменяется немедленной депортацией в Москву, которая состоится завтра.

Гек не нашёлся что ответить. Тогда его провели в соседнюю комнату, где стояла странного вида телефонная вертушка и сообщили что с ним хочет говорить Москва. На проводе был Гриценко. Разговор был короткий.

– Как ты? – спросил Гриценко.

– Полный порядок. – ответил Гек. – Полёт пережил без травм. Здесь на меня не оказывают ни малейшего давления. Ни физического, ни психологического, ни фармакологического.

– Я рад за тебя. – сказал Гриценко, но радости в его усталом голосе не было, – Скажи, зачем ты это сделал? Кто тебя просил лезть в самолёт?

– Я делал всё, что от меня зависит. – твёрдо сказал Гек.

– Ничего больше не делай. – произнёс Гриценко. – Это приказ.

– Так точно. – вздохнул Гек.

– Это не только мой приказ. – сказал Гриценко, – Это приказ президента, он прочитал мою докладную записку.

– По поводу меня? – спросил Гек.

– По поводу коммутации. – ответил Гриценко. – Президент сказал: «нашей стране евреи не помешают в любом количестве».

– Леонид Юрьевич, я не в теме. Я не понимаю о чём речь.

– Прилетишь – всё расскажу. – пообещал Гриценко и, помолчав, добавил задумчиво, – Не помешают в любом количестве. Забавно, но точно такую же фразу сказал вчера президент США.

Не дожидаясь ответа, Гриценко положил трубку и Гек ещё долго стоял, сжимая в руке пиликающий кусок белой пластмассы, пока его не толкнули в плечо и не указали на выход. В этот день Гека хорошо покормили, хотя из камеры не выпускали.

* * *

Депортировали Гека на том же самом «Боинге». Этот самолёт летал из Москвы в Эфиопию каждый понедельник, а обратно каждую пятницу. Геку назначили сопровождение – тех самых трёх хасидов, которых он видел в день прилёта. Опытным глазом Гек определил, что двое из них типичные бойцы-силовики, закалённые в боях. Это был восточный тип евреев – они были темнокожи, с густыми бровями и арабскими чертами лица. Под чёрными костюмами переливались тугие мышцы. Костяшки на руках одного из них были безжалостно разбиты во все стороны, образуя железные сизые мозоли. Второй был постарше, похоже он был главным. Третий хасид был ровесник Гека, он был худой и тощий, с живым осмысленным лицом типичного европейца. Был он по-прежнему в своём берете, молчал и не смотрел в сторону Гека. Вообще происходящее, похоже, его мало волновало. Зачем все трое были одеты костюмы религиозных ортодоксов – оставалось загадкой. Геку дали понять, что эти трое летят в Москву по своим делам и одновременно выполняют роль конвойных Гека. До того, как Гек будет сдан на руки московским спецслужбам, он должен выполнять все их приказания.

Остальные пассажиры самолёта по своему составу напоминали тех, что вылетали из Москвы – эфиопы, несколько пожилых американских туристов, индус, два араба, две подруги-француженки с поразительно красивыми фигурами, но совершенно нескладными лицами.

Послышалось пиликание «Хаванагилы», а затем Гек неожиданно услышал мат. Он обернулся. Молодой хасид говорил по мобильному.