Комната для трех девушек

Он солгал Лене. У него не было другого выхода. Рассказать ей всю правду он бы все равно не смог бы. О том, к примеру, как еще позавчера, девятого августа, закончив раньше намеченного работу, они с Валиком на радостях набрались по самые уши, как их потянуло на подвиги. Как администраторша в гостинице, где они остановились, подогнала им двух молоденьких девчонок, одна из которых, которую выбрал Валик, та, что в красной юбке, вдруг сорвалась куда-то после звонка, и он вышел из номера и пропал. Не будь Саша таким пьяным и расслабленным, не будь его девчонка такой горячей, он бы сразу отправился на его поиски. Но он пришел в себя только утром. С больной головой он спросил администраторшу, не видела ли она его друга, на что та, усмехнувшись как-то нехорошо, сказала, что нет, не видела. Тогда он спросил про девчонку, которая так быстро куда-то слиняла, на что получил невразумительный ответ, мол, значит, ее позвали в сауну, такое случается, ведь так она заработает куда больше, мол, что с вас, командировочных, взять. А ведь они заплатили ей, каждый по тысяче, чтобы она устроила это «мероприятие». Но одно дело разговаривать на эту тему вечером, когда их тянуло на подвиги, другое – утром, когда стыдно и страшно, что кто-то вообще узнает, как они провели вчерашний вечер. У него тогда было одно желание – как можно скорее вернуться домой. Но возвращаться в Москву без Валика он не мог. И Сурин почти целый день кружил по Подольску в поисках друга. Но где он мог его искать? Только в ресторанах. Но утром все рестораны закрыты, а те, что открыты, предлагают своим посетителям завтрак – творожную запеканку или кашу с какао. Вряд ли пьяного командировочного оставили бы там до утра. На его вопросы, не появлялся ли здесь мужчина тридцати пяти лет в серых джинсах и черной рубашке, все отвечали одно и то же – нет.

Тогда, вернувшись в гостиницу, он спросил администраторшу, имеются ли здесь видеокамеры. Да, имеются, но не работают. Эта женщина, настоящий дьявол-искуситель, рыжая, в тесном черном платье, обтягивающем чрезмерно полную грудь, вульгарная, с хитрыми глазами, жирно подведенными черным карандашом, напоминала ему мамочку из сериалов, классическую сутенершу. Но когда он, не поверив в испорченные камеры, положил ей на стол пятитысячную купюру, сразу же появился охранник, который привел его в свою каморку и показал вечернюю съемку. Валик вышел из гостиницы в половине двенадцатого и растворился в темноте улицы. И все, больше его никто не видел! Обращаться в полицию было опасно, начались бы расспросы, причем допрашивали бы не только его, но и администраторшу. А она вряд ли стала молчать. Хотя… Какая полиция, если прошло всего лишь несколько часов, как Валик пропал. Нет, они, подлые, приняли бы его заявление лишь на третий день. Командировочный! Загулял! Так бы они ответили.

Поэтому, покрутившись по городу, он вернулся в гостиницу, пообедал там в ресторане, а ближе к вечеру поехал домой, решив, что расскажет Лене, жене Валика, что из Подольска они вернулись вместе и что он высадил друга прямо возле его дома.

Вернувшись домой, он ни словом не обмолвился о Валике. Ну, вернулся и вернулся из командировки. Дело обычное. Хотя то и дело вздрагивал, когда звонил телефон, причем неважно чей, его или жены. Семья Горевых – их друзья, рано или поздно Лена бы позвонила им. И пока она не звонила, можно было надеяться, что Валик добрался до дома как-то сам, возможно, на такси.

Сам же Саша, размышляя о том, где мог бы находиться его друг, предполагал самое худшее – Валик, добавив где-нибудь поблизости от гостиницы в баре водки, вышел на улицу и, не владея собой, свалился в какую-нибудь канаву или просто уснул в сквере на лавочке.

Было и еще одно предположение, о чем Сурину даже думать не хотелось: распаленный молоденькой проституткой, но не получив своего, он мог отправиться на поиски женщины. И вот здесь его могли поджидать любые приключения. Ночной незнакомый город и пьяный вдрабадан Валик…

Возможно, конечно, его загребли в полицию и там отмутузили. Но если так, то это даже лучше, там-то он хотя бы рано или поздно придет в себя и потом вернется домой. Но что тогда на это ответит Сурин его жене, да и своей тоже? Так и скажет, что привез его домой, а уж куда он отправился после этого, он и понятия не имеет. Значит, вернулся в Подольск!

Лена после разговора с Суриными сразу же отправилась в полицию, где у нее так и не приняли заявление. Она и плакала там, и умоляла. Хотела даже встать на колени, но все оказалось бесполезным. На нее смотрели с усмешкой, мол, загулял твой мужик, а ты тут сцены устраиваешь.

Вернувшись домой поздно вечером, она заглянула в спальню, где спали ее маленькие дети, и горько заплакала. Потом снова позвонила Сурину.

– В какой гостинице вы останавливались в Подольске? – спросила она строго. – Ты, друг, мне наверняка наврал и вернулся домой один. Потому что в каком состоянии ни был бы мой муж, если бы ты высадил его возле дома, он был бы уже давно здесь, со мной и детьми! Я чувствую, что ты что-то скрываешь!