Комната, и никакой фантастики

На всякий случай, он отпрянул от этого взгляда отрядного вожака, кто его знает, вдруг эти типы сумеют найти к нему проход, тогда ему бы не поздоровилось. Хотя такого прежде не случалось.

Эх, подумал он, и за что мне такая напасть? Зачем и почему? Ведь уже не раз он становился свидетелем морского сражения, причем его окошко, как призрак, парило над морем, среди кораблей, обливающих друг друга ядрами и шрапнелью, или стрелами. Однажды, он видел даже сражение странных космических конструкций, только далеко до них было, поэтому он многого не разобрал.

Наоми вдруг пробудилась, тут же попробовала на него наброситься, ей было скучно, но в целом, он вынужден был признать, в сегодняшней обстановке его комнаты она разбиралась получше, чем он. Потом она завернулась в одеяло, и снова попробовала соблазнить его своей грудью и тоненькой лодыжкой.

Этого он тоже побаивался. Помнил, как однажды ему привидилось, что он спит с женщиной, а потом выяснилось, что это какой-то на редкость неприятного вида цветок, который чувственно шевелился и делал такое, от чего ему потом не одну ночь снилось, что он сам превратился в ящера. Или протозавра какого-то.

Наоми наконец-то отправилась на поиски еды. Пришлось ей помогать, отыскав холодильник. Этот прибор тоже находился в комнате почти всегда. В отличие от раковины, ванны или хотя бы душа. На этот раз в нем было много холодного морса со странным горьковатым привкусом, отличной сухой рыбы, кажется, горбуши, а у дальней стенки стояло несметное количество банок с консервированной фасолью под томатным соусом. Он попробовал отыскать плиту или печь, но сегодня ее не оказалось. Это было не страшно, все-равно такого пайка он уже давно не доставал из своего холодильника, в последнее время частенько вынужден был есть такое, о чем и представления не имел.

Он привычно расположился за чем-то, смахивающим на чрезмерно большой разделочный стол без намека на близкорасположенные стулья или хотя бы табуретки. Хорошо еще, что на нем нашлись ножи и глиняные тарелки. Наоми принялась наворачивать, словно не ела с рождения. А может, так и было, могло получиться, что она только сегодня ночью и появилась на свет, чтобы, соответственно, растаять без следа завтра. Хотя он и не любил об этом думать, ему хотелось представлять, что все те женщины, или карлики, или кошки с собаками, которые иногда у него в комнате оказывались, все-таки где-то существовали даже после того, как исчезали из его… среды обитания. Так было спокойнее, что ни говори.

Женщины в последнее время «заглядывали» к нему частенько. Но лучше бы к нему забрел кто-нибудь, кто мог бы стать ему другом, хотя бы на один день, чтобы просто поговорить, и на понятном языке, то есть, по-русски, а не мартышкиными гримасами. Вот тогда бы он отвел душу, наговорился впрок, даже, может, за комп бы не садился… Хотя и знал, что обязан это делать, потому что кто-то, или что-то, определившее такое его существование, желало от него только придуманных слов на экране, требовало только сгенерированного в его мозгах текста, иногда нелепого, как и вся комната.

И он давно уже догадался, что выполнять это условие тут следует неукоснительно. Как однажды у него получилось, когда он почему-то с тоски решил халтурить, его изрядно исколотило собственное рабочее кресло, за которым он сидел перед компом. К тому же, если он писал как следует, с отдачей, по-честному, в холодильнике оказывалась еда получше, а иногда в углу стояла канистра пива. Только раз у него, загораживая край окна, выстраилась небольшая пирамида – внизу стояли две непомерные бочки с красноватым кислым вином, а на ней угнездился бочоночек настоящего бренди, вкусного и легкого в питье, как роса. Ох, и надрался же он тогда! Даже спать два дня не ложился, чтобы эти бочки не пропадали… Но больше они не возникали, сколько бы он не старался хлопать по клавишам с умом и всем своим умением.

Писать сегодня не хотелось, может быть, потому, что Наоми добилась-таки своего. Хотя он и опасался подвоха, но в сексуально озабоченный цветок она не превратилась, осталась почти такой же, как была сначала. Только великовата для него все-таки оказалась, хотя и старалась всячески использовать то, что у него имелось.

Когда она в очередной раз отправилась пожевать чего-нибудь из холодильника, он попробовал найти сигареты. На этот раз с куревом было неплохо, почти нормальные сигаретные пачки валялись на полу там и здесь, а на одном из ковриков отыскался даже горячий кальян с дурацкими шариками. Такие он тоже не любил, это вполне мог оказаться гашиш, от которого потом страдать приходилось не один день, но попробовать все-таки стоило. Он попробовал, к счастью, это был клейковатый табак, безусловно табак, без всякой дури. И на том спасибо.