Комната Наоми (ЛП)

— Скажите, — продолжал я. — У вас есть идеи, почему эти фигуры возникли в том виде, в каком они есть? Почему они появляются на пленке, но не видны невооруженным глазом?

Он медленно покачал головой.

— Не совсем, — ответил он. — Я, конечно, много думал об этом, но так и не смог найти ответы. По-настоящему хорошие ответы. Полагаю, это как-то связано с тем, как свет падает через линзу. Возможно, они видны, если поймать их в правильном свете, под правильным углом. Я не знаю. Это не моя специализация.

— Я почувствовал их, — признался я, ощущая, как по коже поползли мурашки, при воспоминании. — Я их чувствовал. На чердаке. Уверен, что это были именно они.

— Вы делали еще какие-нибудь фотографии после… смерти вашей дочери?

— Не здесь, — сказал я. — Зачем нам фотографии? Но когда мы ездили в Египет — да, мы сделали там несколько снимков. Я не знаю зачем, мы ведь были не в том настроении. Но казалось, это то, что нужно, чтобы отвлечься.

— Вы их уже проявили?

Я покачал головой.

— Нет. Я убрал пленки в ящик после нашего возвращения. Никому из нас они не нужны. О чем бы они нам напоминали, в конце концов? Это просто… отвлекало. Мы ни на что не смотрели. Там были статуи, гробницы, жаркое солнце: это все, что я помню.

— Позвольте мне взять пленки. Я проявлю их сегодня позже.

— Но в Египте..?

— Они ведь последовали за вами в Венецию? Я не думаю, что расстояние имеет для них значение.

— Да, — согласился я. И мне стало интересно, где еще они нас преследовали. И когда все это началось.

— Я хотел бы получить ваше разрешение, — сказал Льюис, — чтобы сделать здесь больше фотографий. По всему дому. Особенно в детской и на чердаке. Я бы хотел посмотреть, что получится. Если можно.

Эта мысль ужаснула меня, но я кивнула. Он прав. Нам стоило это узнать. Он взял свой фотоаппарат, и я сопровождал его в каждую комнату по очереди. Он фотографировал окна, дверные проемы, проходы, лестницы, места, где кто-то мог стоять. Смотрел. Слушал. Лоры не было дома. Предвидя визит Льюиса, я попросил ее провести день с подругой. Она с готовностью согласилась.

Наверху, в детской, все оставалось по-прежнему. Льюис взял в руки несколько игрушек, как будто прикосновение к ним могло вызвать у него какую-то реакцию.

— Мне здесь не нравится, — сказал он. — Какое-то неприятное чувство. И не должно быть так холодно, как здесь.

— На чердаке еще хуже, — отозвался я.

— Да. Чердак. Мы сейчас поднимемся туда, если вы не возражаете.

Я нашел ключ и последовал за Льюисом вверх по лестнице. Когда открыл дверь, меня снова охватило ощущение угрозы, как будто что-то физическое прыгнуло на меня через вход.

— Вы чувствуете это? — спросил я.

Он кивнул. Даже с отодвинутыми ставнями здесь было мрачно. Глубокие тени цеплялись за углы комнаты. Я включил принесенный с собой большой фонарь и быстро обвел лучом крытое помещение. Все выглядело так, как я оставил его несколько дней назад.

Льюис взял с собой штатив. Он выбрал место в центре чердака и установил его.

— Я не хочу использовать вспышку, — объяснил он. Здесь достаточно света, если использовать длинную выдержку.

Он не торопился, используя разные настройки, разные фильтры, разное время. Пока он работал, температура, казалось, неуклонно падала. Ощущение угрозы в комнате ощущалось очень сильно. Оставаться там становилось все труднее.

Последний кадр предстояло сделать от окна, выходящего на чердак. В дальнем конце находилась старая стена, прямо напротив камеры. Льюис установил штатив и наклонился, чтобы посмотреть в видоискатель. По мере того как он это делал, выражение его лица менялось. Он выпрямился.

— Вы чувствуете это? — спросил он. Его голос дрожал.

— Что? Угрозу?

— Угроза? Нет, нет, дело не в этом. Это что-то другое, я думаю… Ради Бога, давайте уйдем, нам нужно уходить отсюда.

Я был поражен.

— Что там? Что вы чувствуете?

Но он уже взял в руки камеру и штатив и направился к лестнице.

— Поспешите ради Бога. Оно становится сильнее.

Мы побежали к лестнице. От интонации голоса Льюиса у меня на затылке зашевелились волосы. Он страшно испугался. Он не остановился, а покатился вниз по крутой лестнице, таща за собой штатив. Я спотыкался позади. У подножия лестницы я повернулся и сильно хлопнул дверью. Задыхаясь, повернул ключ в замке.

— Что это было? — потребовал я, переводя дыхание. — Что вы там почувствовали?

Льюис опустился на пол, прижавшись спиной к стене. Его трясло. Несмотря на холод, на его лбу выступили капельки пота. Он поднял голову и посмотрел на меня. Прошло полминуты, наверное, минута, прежде чем он заговорил.

— Как будто… — Когда он наконец заговорил, его голос звучал слабо и невнятно. — Я был жив, — сказал он, — но понимал, что это не настоящая жизнь. Я мог видеть и слышать все вокруг, но не мог прикоснуться к этому. Кроме… — Он вздрогнул. — Кроме как вновь пережить свою смерть.

Глава 11