Комната наверху

— Господи, да почти все, — сказала Патрисия, беззаботно пожав плечами. — Могу поспорить, что миссис Льюисон не очень-то расстроилась. Конечно, она замужем, и все такое, но мне кажется, что она завидует Киттен. Не знаю почему. Они редко бывали в одной компании. Но я заметила, что она ненавидит Киттен. Впрочем, не она одна. Ее все ненавидят. Я имею в виду девушек.

Неожиданно взгляд Патрисии сделался более осмысленным. Она поколебалась, облизывая губы, потом подалась к Свендсену и уставилась на него.

— Хотите, скажу кое-что?

Шофер не выказал любопытства. Разве что глаза стали более сосредоточенными.

— Что?

— Не знаю, стоит ли вам об этом рассказывать. — Ее лицо раскраснелось и вспотело, а платье стало мокрым под мышками. — Вы не проболтаетесь? Я имею в виду Корвитов или Уэймюллера.

Он покачал головой.

— Вы знаете, что в газетах писали, будто бы Киттен была одна в машине, когда случилась авария?

— Да, и что?

— На самом деле, я думаю, все было не так.

— Правда? — мягко спросил шофер.

— Да. Иногда мне кажется, что кто-то нарочно разбил ее лицо о ветровое стекло.

Свендсен оставил в покое чайную ложку. Положив руки на столик, он внимательно изучал их.

— Это было бы нелегко. Стекло небьющееся. Почему вы так думаете?

— Но ведь столько людей были бы только рады…

Он вздохнул.

— Так это только догадки?

— А как она добралась бы до дома с такими порезами?

— А что ей было делать, если вокруг никого? Кроме того, неужели она стала бы молчать?

— Вы не знаете эту семью! Они сделают все, чтобы только о них не судачили, — в ее голосе зазвучали упрямые нотки. — Но это еще не все. Вообще-то я не должна вам этого говорить… Я обещала кухарке, что буду молчать. Она взбеленится, если узнает, что я болтала. Вы точно никому не скажете?

Свендсен опять кивнул.

— Так вот. В день аварии кухарка вышла на улицу, чтобы бросить старые газеты в мусорный бак. Мне казалось, что перед этим я слышала звонок в дверь. В общем, она сказала, что видела, как уехала Киттен. И кто-то еще был с ней в машине. — Патрисия прищурилась. — Что вы об этом думаете?

— А не могла она высадить своего пассажира до аварии?

— Да, но… Они-то говорят, что она вообще поехала одна.

Свендсен не отрывал глаз от своих рук.

— А кухарка не видела, кто это был?

— Нет, она не знает. Она же видела их только мельком. Даже не знает, мужчина это был или женщина.

— Понимаю. — Рука, сжимавшая ручку чашки, расслабилась. Он встал. — Ну, пойдемте?

* * *

Дверь тихо закрылась, чиркнув по ковру. Тусклый сумеречный свет, проникший из коридора, упал на овальный предмет на стене.

В комнате наверху пациентка разглядывала маленького медного пловца, прикрепленного к деревянному овалу. Он присел, готовясь броситься в воду. Перевернув доску, она посмотрела на надпись, выгравированную на обороте: «Первое место по прыжкам с вышки. Киттен Корвит». Пациентка снова повесила доску на место и, подойдя к туалетному столику, взяла красную тетрадь с золотым обрезом. Склонив голову, она молча и неподвижно вглядывалась в страницы.

«Сегодня мы ходили на соревнования по плаванию. Я участвовала в заплывах на спине и кролем, но ничего не выиграла. Киттен выиграла два первых приза, один за кроль, второй — за прыжки в воду. Все восторгались ею. Потом к ней подошел тренер и спросил, не хочет ли она заняться плаванием профессионально. Она сказала, что никогда об этом не думала, и он ответил, что подумать следовало бы. Но она заявила, что плавает только для собственного удовольствия…»

7 Понедельник, 14 февраля, вечер

Разглядывая карточки и отбрасывая их в сторону, Хильда ставила «да» или «нет» против соответствующего имени в лежащем перед ней списке.

— Получив приглашения полтора месяца назад, они могли бы и не тянуть с ответом до последней недели, — сердито пробормотала она. Лампа на письменном столе в кабинете тускло освещала ее темноволосую голову, склоняющуюся то к карточкам, то к списку.

— Большинство из них собирается прийти, так, Хильда? — спросила Дора, изучая листок бумаги, лежавший у нее на коленях.