Комната наверху

По дороге домой Свендсен ни разу не взглянул на нее. Стиснув зубы, он смотрел вперед. Один раз он чуть было не потянулся за сигаретой, но тотчас вспомнил, что у него заняты руки.

Девушка не пошевелилась, когда он свернул на подъездную дорожку. Даже когда машина въехала в гараж и мотор перестал работать, она продолжала сидеть без движения. Некоторое время Свендсен не будил её; он курил сигарету, выдувая дым в окно. Прошло минуты две. Выкурив вторую сигарету, он шевельнул рукой, на которой покоилась голова Хильды.

— Хильда! — Никакого ответа. — Хильда! — чуть громче повторил он. Она пробормотала что-то неразборчивое, и он сказал: — Мы уже дома. Вам пора в постель.

— Что? — Голос звучал испуганно, как будто Хильду разбудили среди ночи.

— Мы дома.

Она резко выпрямилась и заозиралась по сторонам.

— Где мы? — простонала она. В голосе явственно прозвучали истерические нотки. — Я ничего не вижу. Здесь так темно. Я ничего не вижу!

Свендсен обнял ее за плечи и хорошенько встряхнул.

— Не начинайте все сызнова! — резко сказал он. — Вы ничего не видите, потому что мы в гараже. Вставайте. — Он быстро обул ее, открыл дверцу и вытащил девушку из машины, чтобы она смогла увидеть тусклый свет ночного неба.

— Ох! — тихо проговорила Хильда и глубоко вздохнула. Шофер взял ее под руку, вывел из гаража и повлек к дому.

— Просто не знаю, почему я… вела себя так глупо, — растерянно прошептала она. — Я… я заснула. А потом я проснулась, а вокруг было так темно, и я не знала, где я, и так испугалась… Это все равно как ослепнуть. Открываешь глаза, а вокруг — сплошная темнота и…

— Да, знаю. — Помолчав, он тихо, но желчно добавил: — Господи, ну и семейка!

Он почувствовал, как она напряглась и попыталась отшатнуться.

— Вы все со странностями, — безжалостно продолжал Свендсен. — Этот несчастный ребенок, Льюис, настолько зажат, что не может даже говорить нормально. Мальчик чувствует, что в семье что-то неладно. А ваш отец похож на зомби. Даже ваши мать и сестра ведут себя так, словно боятся, что потолок вот-вот обвалится. Ну, и вы. Вы тут хуже всех. Почему вы так смертельно перепугались, когда проснулись в темноте? Черт возьми, да это случается с каждым. Эка невидаль! Вы все чего-то боитесь. И вы слишком плохие актеры, чтобы это скрыть.

Замерев, Хильда слушала его речь. Глаза ее округлились, лицо побледнело и Свендсен испугался, как бы она не упала в обморок. Вместо этого девушка отступила на шаг и оттолкнула его. Ее голос звучал тихо, но твердо.

— Ваша забота очень трогательна, но мне кажется, что у вас разыгралось воображение.

Она повернулась и зашагала по дорожке. Свендсен догнал ее, взял под руку. Не говоря ни слова, он повел ее к задней двери, потом передумал и двинулся к парадной.

— Вот это правильно, — заметила она тем же холодным тоном. — Сегодня вы сопровождаете не служанку. Хотя всего в памяти не удержишь.

— Вас нетрудно различить, — язвительно отозвался он. — Служанки как раз ведут себя нормально. — Оставив Хильду на ступеньках, он зашагал к гаражу.

Парадная дверь захлопнулась. Свендсен не успел вернуться в свою комнату: он вдруг услышал шум в глубине дома. Высокий детский голосок звенел от волнения.

Свендсен бросился назад и увидел свет в окне кухни. Он осторожно заглянул в щель между занавесками. Кухарка и Патрисия, обе в халатах, сидели за столом. Перед ними стояли тарелки с бутербродами и бутылочки с содовой. Обе, замерев, смотрели на дверь столовой. На пороге стоял разгневанный Льюис, босой и в полосатой фланелевой пижаме. Нижняя губа его дрожала, глаза сверкали. Мальчик кричал на обеих служанок, причем так громко, что его голос был прекрасно слышен на улице благодаря приоткрытой форточке.

— Ч-что н-неправда? — возмущался Льюис. — Вы не с-сможете сказать, что это неправда! Я все слышал! Она обязательно п-поправится! Обязательно! А вы — вы ненавидите ее. Я знаю. Вы ненавидите ее, п-потому что она такая… такая к-красивая, и все ее любят. Вы п-просто завидуете.

Его голос звучал все громче, и кухарка встревоженно взглянула на Патрисию.

— Ну, конечно, ваша сестра поправится, — примирительно заворковала она и попыталась положить руку на плечо Льюиса, но он отпрянул и закричал:

— Не надо! Вы говорили п-про нее гадости. — Он резко обернулся к Патрисии, которая отвела глаза и начала убирать со стола. — Вы т-тоже! Вы все ей завидуете! Я с-слышал много раз. Но это неправда… Она не отбивала мужчин. П-просто она всем нравилась. Они ничего не могли сделать. Потому что она п-прекрасная, самая лучшая и… вообще… Они просто не могли… — Льюис выдохся, упал в кресло у стола и закрыл лицо руками. Его плечи сотрясались от рыданий. — Она обязательно п-поправится! — бормотал он сквозь слезы. — Вот увидите!

В комнате слышались только его горькие всхлипывания. Кухарка вздохнула и, беспомощно пожав плечами, начала тихо собирать посуду. Только теперь она увидела Хильду, стоявшую в дверях столовой и обводившую взглядом всех по очереди. Заметив, как застыла кухарка, Патрисия подняла глаза и вспыхнула при виде Хильды. Никто не произнес ни слова.