Комната с загадкой

Так ли все это было или у профессора была совершенно невозможная фантазия – неизвестно. Ну наконец-то… Колька почувствовал, как закрываются глаза, качается голова, и снова, как на грех, полезли в голову разные мысли, задребезжал в мозгах Яшкин козлетон: «…шмара его Гарик звала».

И Цукер Гарика помянул. А ведь они с Яшкой по одним шалманам лазали. Не может же быть так, что стада различных Гариков шляются по окраине – стало быть, прежде чем самому вылететь под откос, толстый попытался пустить в расход Цукера?

«А и бес с ними. Мне-то что? Рамку с фото надо вернуть, когда в комнате никого не будет…» – и, вконец обессилев, с облегчением провалился в сон.

* * *

Сорокин в это время размышлял: «Сахаров врет, что упал, это понятно. Дворничиха утверждает, что уже после обеда мастерская была закрыта. Пожарский наведался вечером. Или Сахаров куда-то уходил, или, когда было закрыто днем, он как раз подвергся нападению… а чьему? Подозревать Пожарского глупо, и потом, он у приятелей был в общежитии, его видели и комендант, и стахановка Латышева… К тому же каков мотив? Можно тезку снять с подозрения. Но кто тогда пытался убить сапожника, и зачем?»

Он стал припоминать, у кого из знакомых экспертов самое доброе сердце, – хотелось бы побыстрее исследовать осколки графина, изъятые из подвала Цукера. И тут в кабинете отделения милиции начал разрываться телефон.

Кто бы это так поздно?

– Твоя удача, – сказали ему вместо «алло», – Сорокин! Мне есть чем заняться, нежели названивать тебе впустую. Третий раз звоню.

– Извини, Георгий Григорьевич, на участке происшествие, потребовалось поприсутствовать.

– Ну да, где уж нам со своими мелочами. Лады, сам-то как?

– Твоими молитвами.

– Терминологию освежил в памяти? Похвально. В общем, к делу: в твоей бывшей лесопилке, ну которая церковь Трубецких, общину верующих завели. И направляется к тебе туда поп Лапицкий, Марк Наумович.

– Не было печали, так подай. Это еще зачем?

– Затем, что он будет настоятелем развалин, кои теперь являются не кучей кирпича и горстью костей, а обителью двадцатки граждан православного вероисповедания. Вопросы?

– Какая двадцатка?

– Верующих.

– Там натуральные развалины, без дураков.

– И поп натуральный, – заверил Георгий Григорьевич, – к тому же, строго между нами, не просто протоиерей и кандидат богословия, а целый герой минского подполья. Цени!

– Мне компот сразу, – мрачно сострил Сорокин, – первое и второе не надо.

– …а еще, – продолжил собеседник, – человек, открытый для работы. Разумеешь? Вот и налаживай взаимодействие.

– У меня личный состав и без того в тоске и меланхолии, а тут еще такая свинья от населения. Живешь бок о бок с людьми и понятия не имеешь, что у них в головах.

– Голова – это по педагогической части, а вам надо следить, чтобы они свои соображения держали при себе и не вели пропаганду, в особенности среди детей.

– А у него-то есть дети, жена?

– Нет у него ничего сопутствующего и мешающего сотрудничеству. Подчеркну еще раз: человек разумный, без бесов в голове. Сработаетесь, да еще и на перспективку, когда генеральная линия изменится… ты понял.

Сорокин еще раз признался, что все это ему не по нраву:

– На сильном отшибе эти развалины, некому их бегать контролировать. Устроят там секту или что похуже, антисанитарию.

– Что тебе до него? Все равно ненадолго.

– Это ненадолго выхлоп дает навсегда.

– По предпосылкам, то есть исходя из персоны, я бы сказал, что вряд ли. Успокоил я тебя или нет – не ведаю, сказал, что удалось уточнить. Работай.

– Мне бы вместо попа штатную единицу, – прямо заявил капитан, – и вместо того, чтобы такую свинью подкладывать отделению с кадровым некомплектом.

Георгий Григорьевич хохотнул:

– Так походи, Николаич, попроси. Как товарищ Христос говорил: стучитесь, и отворят вам.

– Издеваешься. Грех это, – горько заметил капитан, но тотчас заверил, что признателен, ценит, и вообще, что бы он делал без помощи свыше.

– Ну-ну, не усердствуй. Ожидай гостя.

Глава 7

Иной раз бывает, что все в сыске складывается наилучшим образом, как будто само по себе. Точнее, в результате твоей грамотной работы с населением. Прибыл на место, где имеется неопознанный труп без документов, а хорошо знакомый, заслуживающий доверия товарищ сообщает место работы погибшего, где узнать его имя – пара пустяков.

Однако легкой удачи на этот раз было не видать. Акимов вернулся из жилконторы озадаченный. Он пришел по адресу, поздоровался и попросил поведать, кого из сотрудников посылали на инспекцию дымохода на жилплощадь ответственной квартиросъемщицы Брусникиной Татьяны Ивановны, проживающей по улице Советской, шестнадцать. Однако начальство в лице озабоченной, встрепанной женщины, почти не видной из-за кучи папок, лишь очки сдвинуло:

– Да о чем вы, товарищ лейтенант? Какая инспекция? По какой Советской? По этому адресу никаких дымоходов не имеется.

Акимов сразу и не понял, в чем дело:

– То есть как это нет, если есть?

– Да вот как-то так нет. В Москве живете. Мощности теплофикационных турбин давно превысили довоенный уровень – бывает и такое, представьте себе, и не только в центре!