Комната цветных пелерин (СИ)

Полные слёз блестящие глаза уже смотрели в упор на него, гипнотизируя и испепеляя. Он знал, она не вымолвит и слова, но все вопросы читались в её жалобном взгляде.

Где ты был? Почему так долго? А вдруг ты умер? А вдруг пропал? Забыл?

Нет, нет, он никогда не забудет. Как можно? Никогда уже не забыть образ той, кто заставляет ломать устои и врать родным братьям. Притягивает магнитом к себе, и невозможно уже оторвать, вырвать из сердца. И что теперь делать?

В груди приятно пекло от мысли, что его ждали, что о нём переживали. Что это были слёзы радости, а не страха. Рука сама потянулась к мокрой щеке, собирая влажные дорожки, и от прикосновения холодной кожи к горячей по телу прошлась заметная дрожь.

— Боишься? — впервые заговорил он, с лёгкой усмешкой улыбаясь, но в глазах читалось другое. Страх получить утвердительное «да».

Она не сдержала улыбку, впервые за долгое время позволяя себе это. Смущение и растерянность — вот что было внутри этого огромного существа. Внутри его души. И ей больше не было страшно.

Она стала его манией, ночной тайной, которую он так бережно хранил от посторонних ушей и глаз. И не смея сократить расстояние между ними, он мог позволить себе лишь наблюдать из другого конца комнаты её пытливый взгляд на себе. Но мягкий и добрый. Нежный.

Впервые она кладёт руки ему на грудь, слегка проводя пальцами по непривычно твёрдой поверхности. Ей интересно разглядеть его получше, понять, в какой оболочке живет её родственная душа. Они научились понимать друг друга без слов.

И он вновь коснулся её пылающей щеки, и стремительный поток тепла прошёлся по всему телу от этого касания. Теперь его тайное желание воплотилось в жизнь.

Тонкие горячие ладони скользнули вверх, обхватывая зеленое лицо с обеих сторон и вызывая глупую улыбку. Длинные девичьи пальцы потянулись к повязке, но он остановил её, боясь дальнейших действий. Растерянность во взгляде вызывает искреннее удивление. Действительно, он уже нарушил множество выдуманных им же законов, так почему же испугался?

— Я никогда… никогда не…

Его смятение вызывало улыбку. Он был в два раза больше неё физически, но сейчас такой беззащитный. Уголки губ потянулись вверх, озаряя суровое лицо, и фыркнув на самого себя, он опустил голову на её руки, позволяя стянуть повязку, которая в ту же минуту полетела вниз.

Огромные трёхпалые ладони легли на тонкие девичьи, закрывая их полностью и прижимая к его лицу. Широкие ноздри с жадностью втянули аромат миндаля с горячих рук, и он прижал их к своим губам, закрывая глаза и позволяя себе наслаждаться этой запретной близостью.

Он стал для неё раненой душой, скитающейся по ночам в подворотнях, несмеющей открыть себя кому-то. Беспомощной и одинокой. Такой же, как и она. Две заблудшие души, потерянные в этом мире. Две половины от одного целого. В разном обличье и с разной судьбой. Но единые внутренне. До дрожи в руках. До замирания сердца.

Он собирает вновь выступившие слезы с её ресниц, невесомо касаясь губами. Его кожа холодная, а дыхание горячее. Странный, дикий контраст чувств наполняет слабое дрожащее тело. И ощущение давления на своих губах от чужих…

Соленые на вкус, пламенные на ощупь. Нежные, словно лепестки роз. И он боится поранить их своими грубыми губами, испещрёнными шрамами от долгих и частых боев. И он прерывается, когда чувствует, что она начинает задыхаться.

От волнения, от эмоций, от счастья. Она утопает в объятьях, стыдливо пряча лицо на его груди, и они оба боятся взглянуть в глаза друг другу. Он слегка приседает, ровняясь с ней ростом, отрывает её от пола, и ей кажется, что чувство невесомости охватило тело, и стало так легко и просто. Хотелось улететь куда-то в другое место, где не будет дня, а только ночь — их время, — и никого, кроме них двоих.

Нежные руки обхватывают его шею, и желание остановить, овладеть временем настолько велико, что хочется выть от безысходности. Она совсем легкая, словно пушинка. Словно вот-вот растворится в его руках и исчезнет. И он прижимает её сильнее, чтобы не позволить этому случиться. Сердце бешено колотится, на износ тарабаня в грудь и подстраиваясь в такт сердцу девичьему.

И не надо слов, чтобы ощутить эту близость. Близость души и тела. И не надо вопросов. Всё и так ясно. И жаль, что раньше он не нарушил негласный запрет на приближение. И хорошо, что он сделал это сейчас.

Скрип кровати развеял тишину, гасимую только бешеным ритмом двух сердец, и матрас жалобно просел под весом его тела. Она сидела у него на руках и не смела пошевелиться, растворяясь в этом моменте, ощущая долгожданное умиротворение в душе и обжигающие прикосновения на теле. И больше не было страха.

***

И я буду молчать.

Никогда. Нигде об этом.

………………..

Я не буду бояться остаться один на один

В этой комнате цветных пелерин.

Темное сумрачное небо сменяло цвет на более светлый, впуская в свои владения новый день. Ночь позволила вытеснить её с временного правления, пропуская на горизонте тонкую полоску света. Ярко-розовую, как вспышка светлую. Время уходить.