Комната ужасов

Джейми встал на ноги и зажег вторую спичку. Человеческие кости. Два небольших черепа, несколько ребер, кости подлинней. Все мягкие на ощупь, рассыпаются в пальцах, как мокрое печенье. Джейми понял, чем Эфраим пользовался вместо мела, родственник стал вдруг ему симпатичен. Юноша мог понять человека, который, отобрав у мертвеца указательный палец, чертит им вместо мела свое имя там, где никто и никогда его не прочтет. О, Джейми знал, что такое тайная вина, подспудные грехи. Когда словно что-то толкает тебя и ты совершаешь «греховное» только ради самого «греха» — при условии, что никто никогда не узнает о содеянном.

И повсюду тонкие косточки животных. Где — разбросаны, где — кучкой. Молодой исследователь чиркнул третьей спичкой. Воздух был неподвижен, тени трепетали, покачивались — дрожали сжимающие спичку пальцы. На стенах больше ничего не написано. Потолок отсутствует. Стены сходились наверху, в зубчатой трещине. Джейми поднял руку, пощупал пальцами. Ничего. Катышки грязи. Пустые кожурки жуков. Паучиные останки. Как хлопья снега.

Юноша зажег четвертую спичку и подошел к человеческим костям. «Почему они здесь остались умирать? Почему даже не попробовали выплыть отсюда? Я плавал туда и обратно, а они почему не могли? Пусть один был ранен или не мог двигаться, другой бы мог ему помочь. Чем просто лечь в этот сырой мрак и умереть. А животные? Ведь они разыскали это место, нелегкий путь про делали. Зачем? Что за сила? Что за русалка такая заманила их на гибель — людей, животных и насекомых?» Только не его самого. Джейми чувствовал, что его надули, бросили, исключили из клуба священных жертв.

Юноша пнул горку мелких костей ногой, и что-то сверкнуло там. Спичка обожгла пальцы, и он выронил ее.

Джейми наклонился заранее, перед тем, как чиркнуть новой спичкой, чтоб не тратить и секунды света впустую. Дрожащие пальцы смели в сторону известковые осколки. В неверном свете, посреди костяных щепок, мерцала, отливая золотом, полусфера.

Сердце Джейми забилось. Неужели клад? Что теперь делать? Рассказать или оставить себе? Проблема! Тайные сокровища не потратишь, явные придется делить.

Он подтолкнул полусферу пальцем, и та шевельнулась в своем белом колючем гнезде. Слишком легкая для золота! Взял в руки. Яичная скорлупа. Половинка, чуть больше. Вторая отлетела, когда там что-то проклюнулось. Большое было яйцо, как то страусиное, что покойный дядя Уолтер держал в своем забитом антиквариатом кабинете. Снаружи блестит. Так переливалась бы внутренность устричной раковины, если бы устрица питалась всю жизнь золотой пылью. Может представлять ценность, редкое, доисторическое, наверное, яйцо.

Спичка потухла, осталось две. Джейми присел на выступ скалы, принялся ощупывать находку. Снаружи гладкое, как пластик. Внутренняя поверхность шершавая: как пемза, но жестче. Погладил снаружи. Приятно! Есть для этого хорошее слово, но что-то не приходит в голову.

Предпоследняя спичка. Быстро осмотреться Кусочки от утраченной половинки яйца. Еще. Еще. Хватит, пожалуй, на пару таких. Все, больше ничего. Джейми положил последнюю спичку в пакетик, прикрепил его к плавкам. Осторожно прижимая находку к своей груди, Джейми погрузился при свете догорающей спички в черную гладкую воду.

Когда он выплыл, Харвест уже пританцовывала от нетерпения.

— Давай, пошевеливайся. Домой пора.

— Вот как? Спасибо! Я тут ныряю, рискуя жизнью… И это, значит, мне в благодарность? За мою находку? — Он поднял вверх свою поломанную скорлупку.

— Ой, прости, Джейми! Можно посмотреть? — Харвест склонила головку на бок и, улыбаясь, протянула руки вперед. Это на мужиков действовало пока безотказно.

Джейми, стоя по колено в воде, крепко прижал свое сокровище к груди.

— Ну пожалуйста! — взмолилась Харвест. Она вы тянула губки и закрыла глаза. Не родилось еще существо мужского пола, способное устоять перед женским секретным оружием.

Джейми вышел из воды и после некоторых колебаний протянул скорлупу.

— О! Какая красотища! — воскликнула девушка, нежно взяв яйцо в ладони. — Видишь, как переливается? А какое гладенькое!

Она гладила его жемчужную поверхность, взгляд постепенно становился отрешенным, губы приоткрылись.

— Пора домой, да? — прервал ее Джейми. Вне спасительных скально-водных преград накатывала тянущая, непереносимая тоска по дому.

— И ты? — спросила Харвест.

Они бережно обернули находку в полотенце и уложили на дно сумки. Каждый взялся за свою ручку, и молодые люди направились домой, сумка-колыбелька тихонько покачивалась между ними.