Комната воды

– Не сказала бы, что здесь много информации. – Моника заметила скамейку у входа и села на нее, положив книги на колени.

– Артур хочет позвонить своему чудаковатому другу, историку искусства Перегрину Саммерфилду, но я решил сперва обратиться к тебе. Тебе что-нибудь известно о Стенли Спенсере?

– Совсем немного. Имя ему дали в честь аэронавта. Он воевал в Первую мировую войну и был военным художником во Вторую. Жил в Кукеме, у реки, увлекся идеей Воскресения. Картины у него странные, такие наивно-зловещие. Некоторые из них просто раздражают. Наверно, у него было что-то вроде раздвоения личности, и работы его делятся на две четкие группы: реалистические картины и так называемые небесные видения. Стиль у него очень динамичный – это видно даже по репродукциям, – и его композиции пронизаны огромным чувством гармонии, даже если сами персонажи и вызывают раздражение. Вот, пожалуй, и все, что мне о нем известно.

– Тебе не кажется странным, что бездомный таскает с собой такую книгу?

– Нет, а что в этом странного? Возможно, изображение Воскресения действовало на него успокаивающе. Я никогда не видела этих картин. – Она открыла первый из трех томов в голубом переплете. – Напечатан в те времена, когда простые люди проявляли интерес к английскому искусству. Ужасные дешевые репродукции, но, вероятно, не лишенные ценности.

– Почему ты так думаешь?

– Сейчас так мало информации об этих картинах и скульптурах. Многое просто исчезло. В те времена их совсем не ценили.

Мэй наблюдал, как Моника прикасается к репродукциям пальцами, словно пытаясь прочесть какие-то послания, таящиеся в типографской краске.

– Что еще?

– Художники третьестепенные, но эта коллекция может представлять интерес, потому что между всеми картинами определенно есть связь.

– Правда? Что-то я не заметил.

– Было бы странно, если бы ты заметил, дорогой. Этих картин уже лет пятьдесят никто не видел. Не удивлюсь, если выяснится, что все они погибли или украдены во время Второй мировой. И я уж точно не помню, чтобы их когда-нибудь собирали в такие тома. Некоторые из них отличаются своеобразием, что часто бывает с наивной живописью. Попытка заглянуть в одинокую душу. Художники-любители нередко вырабатывают у себя совершенно особое видение, и оно отчасти компенсирует неумение пользоваться выразительными средствами. Жалко, что второй том подпорчен.

– Покажи-ка.

Моника раскрыла книгу посредине, и Мэй увидел, что ряд страниц вырезан ножом.

– Проверь указатель, – посоветовал он ей.

– Гм… На вырезанных страницах были репродукции картин художника по имени Гилберт Кингдом.

– Слышала о таком?

– Его имя мне ни о чем не говорит, но я дам тебе ссылки на сайты университетов. Возможно, там ты найдешь нужную информацию. – Она достала из сумки блокнот и набросала адреса. – Используй мой пароль. Заканчивай свое расследование, я побуду с мужем, пока он не поправится, а потом, может быть, вернемся к нашему разговору.

42 Таинственные истории

– А, вернулся. «Чиндонакс, верховный друид», – возбужденно затараторил Брайант. – Эта надпись была выгравирована на двери дома Уильяма Стакли в Кентиш-Тауне. – Он подождал реакции, но ее не последовало. – Слушай, я знаю, что это непросто, но, пожалуйста, сосредоточься. Это очень важно.

– Ладно, объясни, в чем дело.

– Оказывается, это отсылка к обнаруженной во Франции урне с такой надписью, в которой, как считалось, был заключен прах верховного друида по имени Чиндонакс, одного из великих магистров Стоунхенджа.

– Откуда ты это узнал? – с некоторым раздражением спросил Мэй.

– Из надежного источника. – Артур потряс линялой книжкой в мягкой обложке, озаглавленной «Большая книга друидических знаний». – Викторианцы верили, что у самой урны была важная цель. Лорд Карнарвон пытался купить ее у французов, но, конечно же, они не согласились ее продать. В то время люди невероятно увлекались египетскими артефактами. Как тебе известно, Карнарвон финансировал Говарда Картера, раскопавшего гробницу юного Тутанхамона, и когда он умер, многие сочли это частью «проклятия». Сторонники Карнарвона полагали, что урна была сделана по образцу куда более раннего сосуда, тайно вывезенного из Египта.

– Подожди, дай я сам угадаю, – загорелся Мэй. – Они думали, что это и был сосуд, заключавший в себе все печали человечества.

– Молодец, в самую точку. Теперь ты понимаешь – сосуд существует, и у нас есть доказательство его связи с Кентиш-Тауном. Спроси меня, что с ним случилось.

– Ты меня зацепил, хотя, боюсь, после я об этом пожалею. Что с ним случилось?

– Урну украли из Лувра спустя два года после неудачной попытки ее купить, – сообщил довольный Брайант. – Французское правительство заподозрило одного из товарищей Карнарвона в том, что он хотел отомстить за смерть лорда, но доказательств у них не было. Следовательно, вполне возможно, что урна осела где-то в этих местах, раз уж Убеда нанял для поисков специалиста по здешним рекам.

– Чудесно, но ни одно из этих обстоятельств ни на йоту не приближает нас к раскрытию убийств.