Комнаты страха

– Чуть-чуть ошиблись! – процедила Лейла. – Может не сработать, я не хочу рисковать. Пересчитываем по новой, а этот хлам выбросить.

Подполз похожий на бронтозавра робот-уборщик с логотипом отеля «Императрица» на бронзовом с чернью корпусе. Захрустел безжалостно сминаемой пленкой.

Лиана села за компьютер, Лейла и Генри встали у нее за спиной, как будто их жгло нетерпение. Смысл их деятельности от Мориса ускользал: валяют дурака и занимаются каким-то оформительством, вместо того чтобы ловить террористку Анджелу! Ладно, когда он проснется окончательно, постарается аргументированно объяснить, что сначала надо решить проблему, а потом уже тиражировать цветочки.

– Готово, – сообщила Лиана. – Кажется, теперь получилось то.

Она уселась на пол, на пышный мех, сцепила на колене длинные тонкие пальцы. На ней были джинсы и клетчатая рубашка – такие называют «ковбойками», припомнил Морис. Еще он заметил, когда Лиана проходила мимо его дивана, что глаза у нее не переливчато-фиолетовые, как в прошлый раз, а обыкновенные карие. Видимо, сейчас она без линз, и успела переодеться после фуршета.

Вот бывает же, и хочется спать, и в то же время внимание приковано к чему-то, происходящему поблизости, из-за этого никак не уснешь.

– Достал меня ваш цветочек, – вздохнула Лиана. – Только раса этих сумасшедших рисовальщиков могла до такого додуматься! Помню, когда так называемый Крис втерся в доверие к моей маме и они начали крутить любовь, мама сильно расстраивалась, что не может рисовать, как он. Чуть не закомплексовала, потому что на одно и то же у нее уходил час, а у этого интригана – несколько минут. Наверное, он нарочно дразнил ее своими возможностями, это было в его характере. Потом, когда всплыла правда, мама бросила из-за этого переживать – наоборот, стала гордиться, что представитель расы энбоно считает ее хорошим дизайнером. Но тогда у нас дома кипели такие страсти! Я возвращаюсь после учебы, а там или грохот стоит, на улице слышно – это Поль, придя со службы, застал у мамы в гостях Криса и полез его бить, или она опять завелась и пытается нарисовать одним росчерком какой-нибудь головокружительный узор, как это делает Крис, а у самой глаза красные от слез. Веселое было времечко! Мы тогда, по молодости, были совсем шальные – Поль, конечно, больше всех, но мы с мамой тоже.

– Вы, Лагаймы, вообще шальная семейка, – заметила Лейла, разглядывая только что изготовленный трафарет. – За исключением Марсии. Она среди вас самая рассудительная.

– Это у нее по материнской линии, – усмехнулась Лиана. – Рассудительность от Ивены, а внешность – наша.

– Тоже хорошо. Вы зато красивые, чего не отнимешь, того не отнимешь.

Вначале Морис почувствовал умиление: Лейла, сама умопомрачительно красивая, восхищается чужой красотой – какие у этой девушки замечательные душевные качества! Потом пришло беспокойство: вот бы выяснить, как она оценивает его – но вдруг о нем у Лейлы сложилось такое мнение, что лучше не выяснять?.. С этой тревожной мыслью он уснул, а некоторое время спустя проснулся по причине весьма прозаической – ему понадобилось в туалет.

Рядом никого, все куда-то ушли. Освещение выключено, вертикальные жалюзи на окнах слегка приоткрыты, и оттуда сочится жемчужный дневной свет.

Ступая босиком по шелковистому меху – вероятно, искусственному, – Морис побрел через зал к арке, за которой виднелся отделанный деревом коридор. С той стороны доносились приглушенные голоса, это его успокоило и обрадовало.

По дороге пришлось обогнуть диван, на котором кто-то спал, с головой укрывшись розовым стеганым одеялом. Снаружи остались только волосы – длинные и волнистые темные пряди. Похоже, Дигна. А Генри не видно.

Мысль о том, что последний ошивается около Лейлы, подействовала, как противное верещание будильника, и Морис еще на четверть проснулся.

Паркет в коридоре теплый, ощущение приятное, но шлепанье босых ног – оно как-то слишком по-мальчишески… Идти, не шлепая, не получалось: организм все еще не восстановил силы в полной мере, и Мориса едва ли не заносило.

Мелькнула догадка: «Отходняк после допинга, которым угостил меня Генри. Но тогда у него сейчас тоже должен быть хороший отходняк…»

За одним из арочных проемов стоял «кокон» с Бланкой. Перед монитором развалился в кресле шиайтианин; бросив на Мориса беглый взгляд, он снова отвернулся к экрану.

«Если кома, ее в больницу надо отправить. Чего они тянут?»

На двери туалета сверкал свежей черной краской фантастический цветок – причудливое переплетение линий, настолько изысканное и прихотливое, что Морис оторопело уставился на это художество и моргал несколько секунд, прежде чем войти внутрь.