Компас черного капитана

Странно, но я никогда не ревновал ее к мужу. Да и никогда не задумывался над тем, что чувствую. Мне просто было хорошо, оттого что иногда удавалось ее увидеть, понаблюдать за ней, сидя за столом с парящим супом и тяжелой ложкой. Перекинуться парой слов.

– Эд… – говорила она мне, и в ее глазах царило тепло.

– Эд…

Лицо Сансы подернулось зыбью.

– Эд!

В уши вновь ворвался свист вьюги, а затем Фарри несколько раз ударил меня по лицу.

– Не спи, Эд!

Я ошеломленно смотрел на него, не понимая, что происходит. Распотрошенный рюкзак лежал в ярде от нас, и рядом с ним на горелке стоял котелок. Синий огонек едва боролся с ветром, невзирая на всю защиту, неуклюже расставленную вокруг.

– Слава Светлому Богу, Эд! – улыбнулся Фарри. – Сейчас чаю подогрею. Не спи, хорошо? Только не спи!

Я сел, чувствуя, как занемело все тело и как меня колотит неприятная дрожь.

– А где Эльм? – Хрип, вырвавшийся из горла, сложно было назвать человеческим.

Фарри не ответил.

Около минуты я пытался сориентироваться и понять, где же нахожусь и откуда мы пришли, пока взгляд не наткнулся на тающую цепочку следов, уводящую в пургу.

– Нам надо перебраться к путевику! – крикнул Фарри. – Ветер усиливается, Эд! Ты сможешь дойти?

Я посмотрел на рюкзак. На это мертвое, заносимое снегом чудовище, желающее забраться ко мне на спину. К горлу подступила горечь, но я кивнул.

– Рюкзак бросим! – Фарри заметил мой взгляд. – Эльм его увидит и пойдет по следам. А еще я сложу стрелку, куда мы пойдем! Он поймет!

Сжавшись, я прижал руки к груди и бросил взгляд на север и увидел, как в бушующей метели проступил черный силуэт.

Не в силах произнести ни слова, я смотрел, как фигура приближается к нам, и не испытывал ровным счетом ничего, кроме усталости. Ледовая гончая победила Эльма? И пусть. Нам все равно не выбраться отсюда без него и с этим проклятым рюкзаком. А если не брать рюкзака, то ночевать придется под открытым небом, без горелки и запасов энгу. Сколько мы так протянем?

Да нисколько…

Черный силуэт пошатывался, будто ветер сбивал человека с ног.

– Эльм! – закричал Фарри. Он тоже увидел фигуру и обрадовался.

Силач, тяжело ступая, вышел к нам с низко опущенной головой. В правой руке он сжимал ледоруб, а левая висела плетью. Уставившись на распотрошенный рюкзак, Эльм очень тихо сказал:

– Собери…

Ветер утих, будто вслушиваясь в слова циркача.

– Ты в порядке? – забеспокоился Фарри. Я уже знал ответ на его вопрос. Мужчине было очень больно. Он едва стоял на ногах.

– Собери… – повторил Эльм.

И тут я увидел его левую руку. Вернее, то, что от нее осталось.

– Собачий выродок отхватил мне кисть, – монотонно произнес Эльм. Зрелище рукава, заканчивающегося окровавленной тряпкой, заставило меня забыть о холоде и усталости. Я с трудом поднялся на ноги.

– Собачий выродок отхватил мне кисть… – повторил силач.

Фарри бросился собирать вещи, испуганно поглядывая на товарища, который стоял, покачиваясь, и просто смотрел на лед. С культи на снег капала кровь. Не в силах смотреть на это, я присоединился к мальчику, забрасывая вещи в жадную глотку рюкзака.

Когда мы закончили, я попытался впрячься в него вновь, но Эльм одернул меня:

– Стой.

Он медленно подошел к нам, так и не поднимая головы. Встал на колени и отложил ледоруб в сторону. Затем, кривясь от боли, осторожно продел раненую руку в лямку, застонал, но не остановился.

Когда пытка закончилась, он встал и побрел вперед, не оборачиваясь.

– Эльм, давай мы тебя разгрузим! – крикнул я ему вослед.

– Заткнись. – Его тихий голос невероятным образом заглушил вновь поднявшийся вой пурги.

Мы с Фарри переглянулись.

– Он убил его, да? – спросил меня мальчик, а я пожал плечами и подобрал оставленный ледоруб. Стальное лезвие было испачкано чем-то черным, чем-то похожим на кровь, но ею не являющимся. Я попытался отчистить его снегом, но ничего не вышло.

– Видимо, да… – ответил сам себе испуганный Фарри и поспешил за уходящим в дымку Эльмом.

Трудно вспомнить, сколько еще времени мы шли по мерзлой пустыне. Раненый циркач, сокрушенный потерей кисти, брел впереди и не реагировал на любые наши вопросы. Он полностью погрузился в себя, огорошенный и изнывающий от боли. Его чувства затянул холодный туман, и мне показалось, будто только рюкзак и необходимость идти удерживали силача от падения в пропасть отчаяния.

Метель утихла, ветер вновь прогнал с неба тучи. Идти стало легче, но усталость, накопленная за последние дни, сказывалась все сильнее. Я, надорвавшись днем, едва успевал за спутниками.

Наконец Эльм остановился.

– Здесь, – хрипло сказал он и сел на лед, где аккуратно выбрался из объятий рюкзака. Подниматься здоровяк не стал, потерянным взглядом буравя горизонт.

Ни слова не говоря, я подошел к его ноше и отцепил оттуда пилу, уцелевшую после ночного визита Гончей. Вместе с Фарри, так остро переживающим за Эльма, мы принялись выпиливать из тела льда блоки, для того чтобы собрать убежище на ночь.