Компас черного капитана

– Я с теплицами работал. Да и вообще разное, по мелочи. В трактире помогал… – наконец нашелся я. Мороз, оставшийся где-то в прошлом, пока мы ехали в нутре тягача, вернулся и обнял меня колючими лапами. Зубы застучали.

– Лед когда-нибудь резать приходилось? – быстро спросил Найвэл ан Велер, бросив на меня оценивающий взгляд.

– Приходилось…

Старик плотно сжал тонкие губы, совсем исчезнувшие с лица. Тяжело вздохнул, отчего из носа вырвались две струйки пара.

– Фадар, забирай их себе, завтра с тобой за льдом поедут, а Штуца и Морренгайма я отправлю на лов. – Староста фыркнул и пошел обратно в хижину.

– Хорошо, Найвэл. – Заступившийся за нас рыбак улыбнулся. – Пойдем, ребята. О вашем друге хорошо позаботятся.

Мы тепло попрощались с путейщиком, имени которого так и не узнали. Этот перепачканный маслом и гарью человек и его напарник, обитающий в рубке, все-таки спасли нам жизнь. Интересно, как сложилась их дальнейшая судьба?

Но, к сожалению, и этого я не знаю. Потрепанный ледоход покинул шахтерский городок сразу после того, как несколько крепких мужчин вытащили Эльма на улицу и понесли в хижину доктора Эккера, стареющего гильдейского медика, чьи татуировки могли поспорить с узорами на лице Найвэла ан Велера.

Мы же отправились в хижину Фадара, где пахло потом, немытыми телами и плесенью, но зато было тепло. На широком, покрытом шкурами настиле спали два рыбака (которыми оказались тот самый Штуц и Морренгайм). Наш благодетель указал на свободное место рядом с ними и сказал:

– Обо всем поговорим завтра. Спите. Я вижу, что вам это нужно.

Мы с Фарри действительно валились с ног.

Так я провел первую ночь на рыбацкой шахте, принадлежащей гильдии Снежной Шапки. В темноте, под басовитый храп и урчание в животах мужчин. В безопасности. На пороге нового.

Измотанные путешествием, мы проспали до утра, а когда Фадар нас все-таки разбудил, обнаружили, что наши соседи давно уже подались на лов. Тот, кто бывал в тесных хижинах таких поселков, где разминуться не так-то просто, поймет – как же мы удивились тому, что собирающиеся на работу мужчины умудрились нас не потревожить.

Утром Фадар отвел нас в общую столовую, расспрашивая о случившемся и хмуря густые рыжие брови, когда узнавал детали прихода Темного Бога. О гончих ни я, ни Фарри даже не заикнулись, благоразумно придерживая «знание». Затхлое помещение, сопряженное с кухней, тоже не отличалось простором. Узкий длинный стол с двумя простенькими лавками. Место ежедневного сбора для всех вахтенных рыбаков, которых в поселке, судя по местам, было не больше двух десятков. Из двери на кухню шли такие запахи, что рот сам наполнился слюной. Мужчина в желтых одеждах, колдующий над горелкой, то и дело появлялся в проеме, чтобы бросить на нас заинтересованный взгляд. Обменявшись парой слов с Фадаром, он вскоре принес нам завтрак. И эта сытная, простенькая трапеза из вареной рыбы успокоила страдающие желудки и наполнила тело приятной слабостью.

Рыбак наблюдал за нами с сочувствующей улыбкой. Его борода мне запомнилась. Рыжая колючая щетка, покрывавшая скулы, подбородок, щеки, и спускающаяся по шее вниз. Наверное, он не знал, что такое шарф.

Когда мы доели и обессиленно откинулись, переваривая, Фадар некоторое время говорил с нами ни о чем, особенно интересуясь цирковым прошлым Фарри, а затем резко прервался, хлопнул по столу широкой ладонью и сказал, что время отправляться на лед.

Покинув теплые объятия столовой, мы вышли на улицу.

В свете солнца укутанный снегом поселок празднично искрился. Свежий морозный воздух приятно бодрил и сам собой вызывал на лице улыбку. От южной границы к далеким шахтам, издали похожим на гигантские сугробы, вела накатанная колея. Один маленький тягач как раз полз по льду в их сторону.

Вместе мы прошли к пристани, у которой отдыхало несколько небольших ледоходов. Я сразу выделил тот, на котором нам суждено было отправиться в путь. Огромный кузов и крошечная кабинка, которая, скорее всего, даже не отапливалась. По крайней мере, у нас в Кассин-Онге на старых мини-тягачах всегда царил холод. И отправляясь за льдом на старый карьер, стоило одеться потеплее, чтобы не околеть, пока тягаешь огромные глыбы.

Но энгу – это зачарованный шаманами лед, и если хочешь жить, то позаботишься о том, чтобы замерзшие глыбы своевременно поставлялись в поселок. Не будет льда – не будет и топлива. Встанут ледоходы, погаснут фонари, дома застудит недобрый ветер, а питаться придется только сырым.

На севере энгу – это жизнь, так что еще и поэтому шаманы весьма уважаемые и почитаемые люди. Темный Бог – он где-то там, в глубине, и многие только слышат о нем, радуясь, что не довелось увидеть. А вот превращение холодных монолитов в вязкую горючую жидкость – это уже повседневность, и горе тому поселению, в котором нет того, кто знает тайный язык льда. Жизнь из такого места уйдет с последней каплей энгу.