Компенсация. Книга 1 и 2

– Ладно, – с шипением произнесла Третья. – Я внесу в твою матрицу объёмную базу данных, соответствующую времени, куда ты попадёшь. Теперь ты довольно мерзкое вредное и некрасивое существо?

– Отнюдь, сеньорита, отнюдь, – продолжил Аламеда. – Вы мне должны были эту базу данных предоставить автоматически, как существу 21 века, и как самому большому пострадальцу от ваших опрометчивых действий.

– О, бездна, – стала сердится Третья. – Чего ты ещё хочешь не красивое существо?

– Просто хочу справедливости и настоящей компенсации. Например, умения лечить людей или хорошо разбираться в физике, или химии… или летать как птица.

– Бездна тебя забери, – прокомментировала эти слова Третья. – Ладно, бездна с тобой, получишь ты умение "Лéкарство". Довольно теперь, вредное существо? Что, ещё не всё? Ты что-то ещё хочешь?

Аламеда чувствовал, что, что-то не так, что эта троица готовит ему грандиозную пакость, но пока не видел, где подвох.

– Да, ещё я хочу в качестве компенсации бонус… – заявил он.

Тут все трое его собеседников взвыли:

– Какой ещё бонус? Мы тебе предоставили самую лучшую компенсацию, какая только могла быть.

– А я лишнего ничего и не прошу, – с иезуитской улыбочкой начал Аламеда. – Если цивилизация десятого уровня не в состоянии компенсировать мне все потери, то приходится только сожалеть и страдать.

Троица чуть отошла в сторону и зашепталась между собой. Судя по их виду и репликам, они всё равно останутся в шоколаде, а Аламеда недополучит плюшек. Наконец, короткое совещание закончилось. Слово было предоставлено Первой:

– Мы пришли к окончательному решению, – проинформировала она Аламеду. – И на этом ограничимся. Но… Но, учитывая некоторые обстоятельства, мы пришли к выводу, что предоставим тебе, в виде исключения из правил, ещё один бонус, который ты получишь рандомно. На этом всё! Третья, запускай генератор случайных чисел. И мы, наконец, распрощаемся с этим вредным существом из цивилизации первого уровня.

Третья, не дав Аламеде опомниться, запустила генератор. В результате Аламеде выпало умение "Кошачий глаз". Ладно, пусть будет, подумал Аламеда, могло быть и хуже.

На этом троица развернулась от Аламеды и стала удаляться.

– До свидания, – крикнул им вслед вежливый Аламеда. – С паршивой овцы, хоть… …

Он не успел договорить, как виртуальный мир свернулся в точку.

"Estar jodido!". Это были первые слова, которые Аламеда произнёс в новом для него мире. Вернее он попытался их произнести, но получилось не то визгливое блеяние, не то кошачий мяв. Да, и как было столь экспрессивно не прокомментировать то место, куда он попал, и то тело, в которое его угораздило попасть.

Что касается места, то помещение, в котором он валялся на каких-то грязных, мокрых и вонючих тряпках, было дыра дырой. В таких апартаментах не захотят жить даже бездомные сеньоры, у которых сроду не было гроша за душою. И здесь пахло. Совсем дурно пахло. И пахло, прежде всего, от самого тела, в которое угодил Аламеда, и от тряпок.

– Надо же, – промычал Аламеда. – Такое маленькое тело, а такое вонючее. Получается я маленький cabeza de mierda. Печально.

Дальнейший осмотр теперешнего места обитания Аламеды только усилил печаль. Помещение было небольшое: где-то пять на пять метров. Из мебели был низкий топчан, на котором и валялось его тело в грязных тряпках. Ещё у другой стены стоял большой сундук. Наверное, в нём хранили нажитое добро. Комнатку украшали две крашеные масляной краской табуретки и небольшой стол. Буквально в двух метрах от топчана на полу стояла ночная ваза, которая тоже совсем не озонировала воздух. Аламеда представил, что в ней находится, и от этого открытия настроение у него не улучшилось. Стены помещения были покрашены какой-то белой дрянью: известь, наверное, решил Аламеда. Комнатка имела только одно небольшое окошко, в котором имелась форточка, но сейчас форточка была плотно закрыта. Другой отдушины для поступления свежего воздуха, как профессор не всматривался, не было.

– Так без свежего воздуха я копыта отброшу, как мамонт, – с грустью подумал он.

Аламеда посмотрел на потолок. С потолка свисала на витом проводе одинокая лампочка накаливания. Это обстоятельство Аламеду обрадовало, значит, это не 1867 год, а гораздо позже, минимум 1920 год. Больше глаз ни за что не цеплялся, поэтому более точно определить какой сегодня год не представлялось возможным. Ни газет, ни часов, ничего в комнате не было.

Теперь Аламеда стал рассматривать доставшееся ему от щедрот высшей цивилизации тело. Что мы имеем? А имеем мы дитё мужского пола, одна штука. Белой расы, что радует. Возраст где-то между двумя и тремя годами отроду. Дитё с проблемами речевого аппарата и с нарушениями координации движения, что не радует.

И кто же нас кормит и воспитывает? Есть ли у этого дитя родители? Не само же оно здесь появилось от сырости. Сплошные загадки. Точно известно, что нас хреново кормят и совсем хреново содержат. Наверное, у этого дитя непутёвые родители. Может они злоупотребляли веществами?