Читаем Компьютерная лингвистика для всех - Мифы, Алгоритмы, Язык полностью

"Как все-таки легко живется, когда есть "внешний враг". Все свои грехи, проблемы, провалы, недочеты, диктатуру, репрессии, дефицит сахара, ложь, дефицит добра, маккартизм, застой, черствый хлеб в булочной, Сталина, инфляцию, скисшее молоко в магазине, падение жизненного уровня, "уотергейт", "рашидовгейт", обозленность людей в автобусе, зажим "гласности", дело Чурбанова, баснословные прибыли военно-промышленного комплекса, бриллианты Гали, "ирангейт", дело полковника Норта, засекречивание, прослушивание телефонных разговоров, Сумгаит, расовые волнения, невыполнение плана, ввод войск в Афганистан, порушенные карьеры наиболее талантливых людей, рождественские бомбардировки Ханоя, провалы ЦРУ, антисемитизм, импотенцию, "двойку" по арифметике, убийство Бухарина, Кирова, Кеннеди, покрывшуюся мхом колбасу на прилавке, очереди, неудачи в космосе, скандал на кухне, анонимки, проблемы ветеранов, блат, пьянство, национальные проблемы в Прибалтике, тараканов в квартире, "Солидарность", цинковые гробы, доставленные "черным тюльпаном", шовинизм, преждевременную смерть, общественный пессимизм, проституцию, аварию на атомной электростанции, Пиночета, массовое убийство детей, женщин и стариков в деревне Сонгми, взяточников на партконференции, третью мировую войну, запор, карточки на продукты, поражение на президентских выборах, фригидность любимой, проколотую шину, эпидемии, рок-концерт, ливень, убийство в подворотне, вонь из мусоропровода, кладбище нереализованных идей, аборты, травлю Пастернака, ведьм, уничтожение Якира и Тухачевского, наркоманию, бездарный роман, полет Руста, извержение вулкана, успех коллеги, грязные рубашки после химчистки, "дело врачей", неурожай, привод в милицию, избрание К. У. Черненко Генеральным секретарем, появление этой статьи, "прославляющей" американскую армию в "Огоньке", распятие Христа, "правый уклон", падение курса доллара, предательство - словом, как легко объяснить всю эту какофоническую порнографию нашего мира наличием "внутреннего" или "внешнего врага"., происками зарубежных разведок, масонов, международной напряженностью и заговорами реакции" (70).

Журналист А. Боровик перечисляет беды нашего мира. Каждая перечислительная единица вызывается предыдущей или предпредыдущей. А. Битов один из ранних рассказов "Автобус" (1961) начинает фразой: "Хорошо бы начать книгу, которую надо писать всю жизнь..." В зтом рассказе он приводит ассоциативную схему, которую повторяет во всех своих последующих произведениях. Конечно, схема расширяется, дополняется значительными деталями, многократно повторяется, модифицируется, но

=====================================================

(70) Боровик А. Как я был солдатом армии США // Огонек.- 1988.- Э 47.

=====================================================

все же это - та самая, первая схема. Герой едет в автобусе встречать Новый год.

"Автобус набит. Все красивые. Все шумят, смеются. Все радуются. Будет праздник. А праздник, быть может,- только ожидание его. И все напьются, будут пьяны, и миллион девущек потеряет свою невинность, будут разбиты тонны посуды... И доедены, расплеваны, разблеваны тонны еды. ПищиИ И все равно едут и едут на дни рождения и Новые года. И Новые года идут один за другим. Новые года детские - елка и подарки под елкой и рано спать. Новые года подростковые - посидеть немного за столом со взрослыми, молчать, краснеть "жених растет",- и дозволенная рюмка со всеми. И Новые года не дома, а в компании - жмет рубашка, а рядом твоя соседка, и пить, пить, словно только это и делал всю Жизнь, и потом ничего не помнить...И память подсказывает только соблазнительное, прекрасное, радостное. И растравляю, растравляю себя и не могу остановиться. Потому что я верю, верю, что они любят меня там... Но все они встречают, и пьют, и не помнят обо мне. Конечно, вспомнят - но забудут... Потому что я - не к празднику. И мать - она любит меня больше всех - и она сидит сейчас дома, и богатый стол, и все вокруг любимые люди и хорошо. И вдруг, он, конечно, предложит за меня тост, там, среди друзей, и все вспомнят, и погрустят секунду, и чокнутся от души. И она... Она мне верна, верна! ...А потом я просыпаюсь. В поту, голова разламывается. Где я? Почему?" (71).

Перейти на страницу:

Похожие книги

От слов к телу
От слов к телу

Сборник приурочен к 60-летию Юрия Гаврииловича Цивьяна, киноведа, профессора Чикагского университета, чьи работы уже оказали заметное влияние на ход развития российской литературоведческой мысли и впредь могут быть рекомендованы в списки обязательного чтения современного филолога.Поэтому и среди авторов сборника наряду с российскими и зарубежными историками кино и театра — видные литературоведы, исследования которых охватывают круг имен от Пушкина до Набокова, от Эдгара По до Вальтера Беньямина, от Гоголя до Твардовского. Многие статьи посвящены тематике жеста и движения в искусстве, разрабатываемой в новейших работах юбиляра.

авторов Коллектив , Георгий Ахиллович Левинтон , Екатерина Эдуардовна Лямина , Мариэтта Омаровна Чудакова , Татьяна Николаевна Степанищева

Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Прочее / Образование и наука
The Irony Tower. Советские художники во времена гласности
The Irony Tower. Советские художники во времена гласности

История неофициального русского искусства последней четверти XX века, рассказанная очевидцем событий. Приехав с журналистским заданием на первый аукцион «Сотбис» в СССР в 1988 году, Эндрю Соломон, не зная ни русского языка, ни особенностей позднесоветской жизни, оказывается сначала в сквоте в Фурманном переулке, а затем в гуще художественной жизни двух столиц: нелегальные вернисажи в мастерских и на пустырях, запрещенные концерты групп «Среднерусская возвышенность» и «Кино», «поездки за город» Андрея Монастырского и первые выставки отечественных звезд арт-андеграунда на Западе, круг Ильи Кабакова и «Новые художники». Как добросовестный исследователь, Соломон пытается описать и объяснить зашифрованное для внешнего взгляда советское неофициальное искусство, попутно рассказывая увлекательную историю культурного взрыва эпохи перестройки и описывая людей, оказавшихся в его эпицентре.

Эндрю Соломон

Публицистика / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное