Компьютерный вальс

Дело в том, что идет интенсивный обмен опытом между хакерами путем разработки легкого в использовании программного обеспечения для совершения компьютерных преступлений. Интерфейс этих программ таков, что при наличии соответствующего желания любой более-менее грамотный пользователь в состоянии освоить его за весьма короткий срок. Откуда берутся эти программы? А пути могут быть самые разные. Тут вам придут на помощь и вымирающие BBS, и хакерские web-сайты, на которых подобным программам отводятся специальные разделы, и FidoNet, и ftp-сеpвеpы и, наконец, дешевые пиратские диски с соответствующими наборами программ.

4

Он сидел на работе. В его возрасте такое занятие стало одним из самых для него любимых — последние годы он стал несколько замкнут. Круг его увлечений за прошедшее десятилетие значительно сузился. Друзей практически не стало. Коллеги по работе — не в счет. Настоящие друзья исчезли. Часть из них порвала с ним всякие контакты по причинам личного характера, и перестала звонить. Другие — уехали за рубеж, и связи с ними сначала превратились в электронные письма, а затем постепенно затухли сами собой. И, наконец, третья, меньшая часть, навсегда покинула этот мир. Один из таких друзей оказался на своей работе одиннадцатого сентября, в Нью-Йорке в одном из Небоскребов-Близнецов. Этот друг имел дурную привычку приходить на работу на полчаса раньше, а поскольку работал он на восьмидесятом этаже Южной башни, то никаких его останков найти потом так и не удалось.

Компьютер, Интернет, интересная книга, секс, и хорошее кино. Вот, пожалуй, и весь перечень оставшихся у него постоянных интересов. Можно в произвольном порядке. Хотя, кино он, наверное, поставил бы на последнее место в любом случае. Каждый из этих пунктов имел ряд подпунктов, но сейчас для него основная трудность заключалась в том, что большинство из этих удовольствий требовало денег. И денег вполне ощутимых.

Его положение в Институте казалось почти уникальным. Он занимал отдельную комнату, маленькую, тесную, но все же отдельную. У него был отдельный, не связанный ни с кем городской телефон. Далеко не все старшие научные сотрудники, и даже завлабы могли похвастаться такой «роскошью». Его зарплата примерно равнялась зарплате заведующего лабораторией. Он сам себе назначал часы и график работы. А установил он себе работу с 13 до 21 часа, и с 15 до 16 — обед. Даже должностную инструкцию он придумал себе сам, и только потом ее подписал директор. У него не было начальников (ну, разве, что сам директор и его замы), он практически никому не подчинялся. Его никто не контролировал. От него требовалось только одно — обеспечивать нормальную работу Институтской компьютерной сети и ее связи с Интернетом. Были также побочные обязанности, в основном связанные с компьютерами и компьютерной сетью. Все эти обязанности, как и свою должность, он придумал себе сам, и только потом утвердил в дирекции.

В Институте его не очень любили. Считали слишком жестким и резким. Не прощали прямоту суждений и бесцеремонных высказываний в чей-то адрес. Некоторые почему-то побаивались, и как ему потом стало известно, одна из сотрудниц сказала в разговоре со своей знакомой — «его не боится только тот, кто компьютера не имеет». Он совмещал работу и увлечение. Он любил компьютеры. Хорошо их знал, мог легко собрать, починить и отладить персональный компьютер любой модели. Его интересовало все, связанное с компьютерной техникой. Он был неплохим программистом, и в свое время добился на этом поприще хороших результатов. Он был сетевым администратором Эмбриологического Института Российской Академии Наук, сокращенно — ЭИРАН.

До конца работы оставалось еще четверть часа. Почти все сотрудники давно ушли. Оставались только те немногие, у кого был долговременный эксперимент (биологические объекты плевать хотели на человеческое расписание) или те, кто вечерами сидел у компьютеров, играя в Интернете или скачивая оттуда аудио записи, видео ролики и порнографические материалы. Он любил эти часы, с 17 до 21. Все «чайники» к этому времени уже уходили домой, оставались почти исключительно те, кто обращался к нему в действительно серьезных и интересных случаях. Но, как правило, после 18 часов его не трогали, и он мог спокойно заниматься своими делами.