Комплекс андрогина (СИ)

— Ты восхитителен, — сказал Дмитрий, целуя мои колени. Я посмотрел на него сверху вниз и… удобно сложил руки на спинку дивана. Только это был уже какой-то другой я. Картинка, которую я наблюдал, словно бы обесцветилась и слегка отодвинулась. Да, это происходило со мной, и я отдавал себе в этом отчет. Но мне было почему-то все равно. Точнее, мне было никак. А вот телу моему происходящее даже нравилось. Я с отстраненным любопытством наблюдал, как ректор ласкает мой член. Мужик, до чего же ты опустился. Это именно то, о чем ты мечтал? Серьезно? Тебя кошмары по ночам не мучают? Неприятные мысли не одолевают? У меня вот только что мир перевернулся, когда я решился на что-то подобное. Какая-то часть моего сознания только что разбилась, и ее уже никогда не склеить. Но я это хотя бы осознаю. У меня есть цель, ради которой я и не на такое бы пошел, пожалуй. А ты ради чего так опустился?

Дмитрий тем временем начал постанывать от удовольствия: его ужасно заводили реакции моего тела. Он так старался доставить мне удовольствие. Как будто можно завоевать симпатию человека физическим воздействием. Жалкое зрелище. Впрочем, с его точки зрения все шло отлично. Мое тело привычно освободилось от напряжения. Я сам при этом ничего особенного не почувствовал. Видимо, чтобы получать от таких вещей удовольствие, требуется, чтобы сознание тоже включалось в процесс. А сознание решило понаблюдать со стороны и горько постебаться над происходящим. Дмитрий посмотрел на меня, обрадованный тем, что ему удалось заставить мое тело кончить. Пришлось дать команду мышцам лица на смущенную улыбку. Проходили уже это, тренировались и не раз. Улыбки у нас получаются улетные. Вон как его распирает от счастья и возбуждения. На жабу похож.

Ректор тем временем предложил мне перевернуться и встать на колени. Ладно. Быстрей начнем, быстрей закончим. То бишь кончим. Я положил локти и подбородок на спинку дивана. Дмитрий прикосновениями показал мне, что лучше бы развести колени. Да без проблем. Я даже спину могу прогнуть, только отпустите меня уже отсюда. Мне нужно забрать сигнальное устройство и отдать его Алесте, пока я еще каким-то чудом способен мыслить и двигаться.

На мои ягодицы легли липкие от пота ладони. Ну и наплевать. Грязнее я все равно уже не буду. Когда ты плаваешь в болоте, как-то все равно, новое грязное течение прикасается к тебе или еще прежнее. Пока я над этим размышлял, заднего прохода коснулось сначала неровное дыхание, а потом дрожащий горячий язык. Серьезно? Нет, моему сознанию уже совершенно по фиг: оно приняло тот факт, что телу не будет нанесен вред, сложило его с фактом спасения Алесты, а все остальное просто фильтрует. Но ты-то что делаешь, Дмитрий? Ты правда таким образом хочешь доставить мне удовольствие? Ну, раз хочешь, валяй. Я пока картину порассматриваю. На Кандинского похоже. Очень занимательно.

Спустя некоторое время меня изволили смазать чем-то прохладным. Видимо, как раз сейчас и нужно совсем расслабиться. Точно: в меня ткнулось что-то холодное и гладкое. Я удивился и даже выглянул из-за плеча.

— Это просто игрушка, — пояснил Дмитрий. — Чтоб не больно было.

А, ну ладно. Я отключил мышцы одну за другой, и игрушка утонула во мне. Потом ее потянули на поверхность и снова вставили. Это продолжалось до тех пор, пока тело окончательно не освоилось. Потом игрушку сменили на более крупную. Интересно, долго еще? Обстоятельный мужик, молодец. Если б я был немного другим, наверняка бы стал его… Не могу подобрать подходящего слова: чтобы быть любовником, нужно любить, чтобы быть шлюхой, нужно иметь расценки на услуги. Впрочем, какая разница. Он уже, похоже, добрался до самой большой игрушки, сладко постанывая вместо меня, а значит, скоро все закончится.

Верно: грязь, что окружала меня, чуть изменилась — снова стала горячей. Ткнулась мне между ягодиц, потерлась, выпрашивая разрешения войти. Я впустил ее. Она сначала заняла только то место, где совсем недавно была игрушка. Порадовалась этому немного, огласив комнату сдавленным стоном, а потом двинулась внутрь. Мое тело решило, что может впустить ее целиком. Ну вот. Теперь грязь не только снаружи. Эх, тау: гибкость и женственность. Никогда бы не подумал, что действительно буду играть роль, отведенную мне нашим однобоким обществом. Даже немного смешно.