Комплекс андрогина (СИ)

— Ни за что! — возмутилась она. — Ты мне и так Интернет-трансляцию заблокировал, так теперь еще и по телеку нельзя глянуть?

— Нет, нельзя! — я попытался выдернуть руку.

— Но я ведь все равно посмотрю, — ворчала Алеста, упорно сопротивляясь и пытаясь при этом смотреть в экран, где я как раз обнимал грудастую девицу.

— Не посмотришь — я все удалю на хрен! — я прикрыл ей глаза свободной рукой, но Алеста вывернулась и снова уставилась в экран.

— О, постельная сцена? — радостно взвизгнула она. — Да ладно! Серьезно? Ты же был против, насколько я помню.

— Ну, был, — подтвердил я, поморщившись.

— И что заставило тебя изменить свое мнение? — спросила она, зачарованно глядя, как я раздеваю совершенно левую женщину.

— Гонорар, — признался я. — Через недельку обещали перевести. Как раз хватит на альт.

Алеста прыснула и чмокнула меня в щеку:

— Ах ты мой меркантильный секс-символ.

Я воспользовался тем, что она отвлеклась, и переключил канал на новостной. Диктор как раз что-то договорил и перешел к новому событию:

— Печально известная военная база «Либерти», наконец, отказалась от попыток вступления в Союз Ковчегов. Вместо этого генетики базы запросили у министерства здравоохранения набор образцов женских ДНК для клонирования: таким образом они хотят одновременно доказать безопасность своих территорий и создать здоровое общество.

— Никто не верит, что территория нашей базы чиста от вируса, — вещал суровый седой дядька в военной форме. — Мы понимаем страх, который движет людьми: действительно, ученые и медицинские работники Ковчегов боятся идти на территорию, которая выглядит столь подозрительно. Но мы не думаем, что поделиться с нами образцами для клонирования — настолько невыполнимая задача. Мы не просим ваших женщин, нам нужны свои.

Пока по экрану передавали до боли знакомые изображения с генетик-центров. Диктор продолжил:

— Один из пунктов вирусной защиты сообщил, что больше года назад на «Либерти» побывала девушка. Она заявила медикам, что прожила на базе около недели и не заразилась. Работники пункта сообщили, что девушка действительно абсолютно здорова, но с «Либерти» не поступило официальное подтверждение ее пребывания там. Сейчас ведутся переговоры о морально-этической стороне вопроса клонирования женских особей в условиях предположительно зараженной Х-вирусом среды, но общественные организации некоторых Ковчегов уже выступили за разрешение этого вопроса в пользу «Либерти».

— Ты не хочешь сходить и сдать генетический материал? — спросил я Алесту.

— Зачем? — удивилась она.

— Ну как зачем? Чтобы новый Элис сразу нашел свою Алесту, — пояснил я. — Если ты — моя половинка, то у других Элисов нет шансов отыскать свое счастье, если ты существуешь в единственном экземпляре. Я против того, чтобы делиться с ними!

— Хорошо, я подумаю, — улыбнулась Алеста. — И все-таки, что там насчет постельной сцены? Все было по-взрослому, да? Или вас одеялком прикрыли?

— Одеялком прикрыли. Но под одеялком ничего не было, мы только вид делали, — сразу уточнил я, пресекая очередной приступ ревности. С тех пор, как Алеста отказалась от поисков подходящей работы и сосредоточилась на поступлении, у нее слишком много времени, чтобы следить за моей работой и фан-клубом и устраивать мне разборки по любому мало-мальски подозрительному поводу.

— А на мне не продемонстрируешь, чего вы там пытались изобразить? — спросила она, спуская халатик с плеча. Люблю ее озорное настроение.

— Попозже. Я устал, — признался я.

— Тю, — протянула Алеста, смешно сложив губки бантиком, но настаивать не стала. Поигралась моими волосами, потом покрутила ошейник на моей шее и нахмурилась:

— Зачем ты все еще носишь эту дрянь? Ее же можно снять.

— Просто так. Прикольно, — ответил я, поправив ошейник-трекер, который отключили уже больше полугода назад. — Девушкам почему-то нравится.

— Ах ты гад извращенский, — рассмеялась Алеста. — Дома хотя бы снимай.

— Тебе не нравится? — удивился я. — А фанатки говорят, их это заводит.

— А мне отца напоминает, — слегка нахмурилась Алеста.

Я подумал и снял ошейник. Коллекторы тогда так и не добрались до Алесты. Зато нашли ее отца, и теперь он уже год как трудится в статусе гражданина второго порядка, отрабатывая свои долги. Лично я считал, что это справедливо. Но Алеста любила отца. Мне трудно было понять ее, ведь я никогда не знал семьи, но я не спорил.

Зато Алеста всегда отлично понимала меня. До сих пор ломаю голову над тем, как ей удалось привести меня в норму. Сам-то я плохо помню первые дни пребывания вне базы. Карантин так и вовсе слился в один день, заполненный фигурами в защитных скафандрах, медицинскими приборами и моими кошмарами. Алеста говорит, первое время я не мог есть и спать, и меня держали на медицинских препаратах. Она боялась, что две недели я не выдержу. Но все обошлось.