Комплекс андрогина

- Ты сегодня шикарно выглядишь, - заметил Алекс, проводя рукой по моим волосам. Наверное, все-таки стоит их обстричь: они никогда не знали ножниц, потому что воспитатели с детства заботились о моей внешности, заставляя меня думать, что иначе и быть не может. Меня оберегали, как фарфоровую статуэтку, отчитывая каждого хулигана и приучая их, что тау обижать нельзя. Особенно тау-1 – лучшую модель из всей серии. Это продолжалось много лет, другие дети обижались на меня, друзья становились врагами. А мне казалось, что так и надо. И только в последние три-четыре года, когда мой облик стал окончательно кукольным и все вокруг принялись пускать слюни при моем появлении, меня посетила мысль, что я не хочу такой судьбы. Что для успешности в жизни мне не хотелось бы пользоваться своим лицом и фигурой, ведь я и в остальном лучше большинства из них. Но психолог убедил меня, что изменение внешности – не выход. И что нужно сопротивляться сложившимся обстоятельствам, а не делать жалкие попытки спрятаться от проблемы. Даже если я налысо побреюсь, это не спасет меня от липких взглядов. Я – тау-1. Единственный экземпляр на всю академию за последние десять лет. Да еще и улучшенная версия, без генетических дефектов и выпирающего щитовидного хряща на шее, присущего другим версиям тау-1.

- Я слышал, ты интересуешься симфонической музыкой, - продолжает тем временем Алекс, жарко дыша мне в ухо и едва ли не пожирая меня глазами. Его руки шарят по моей спине, словно бы случайно касаются ягодиц. Я непроизвольно сглатываю: можно сколько угодно надеяться на то, что наличие камер убережет меня от посягательств, но и вот так, просто загородив меня своей широкой спиной, Алекс многое может себе позволить. Слишком многое. – Хочешь, я достану пару билетов? Ты же знаешь, мне не трудно. Что ты любишь? Вангера?

- Вагнера. Правильно говорить - Вагнера, - нахожу в себе силы ответить. – Как ты экзамены сдал, если таких простых вещей не знаешь?

- Дерзишь? Да, детка, продолжай, мне это нравится, - Алекс хищно улыбается, вжимает меня в шкафчик, надежно фиксируя, и принимается вылизывать мою шею. Омерзительно до тошноты. Очень хочу врезать ему, но мне тоже не улыбается провести неделю в карцере. Если б там было тепло, сыто и весело, Алекс бы меня уже трахнул. А так ограничивается только ощупыванием и играми с языком.

Меня, как обычно, спасает звонок. Компания резко снимается с места и уносится прочь: им совсем в другой корпус. Я поправляю джинсы и футболку, стягиваю волосы в лохматый хвост и иду на матан. Слюна быстро схватывается на моей шее, и кожу начинает стягивать, а у меня как назло нет влажных салфеток.

- Элис, вы снова опоздали, - математик с укором смотрит на меня поверх очков, но я-то знаю, что он и без них все отлично видит, и сейчас рассматривает меня. Вот он кратко облизнул пересохшие губы и кивнул мне на первую парту: остальные, разумеется, уже заняты, чтобы у меня не осталось выбора. Все хотят смотреть на тау, а не на доску. Как же меня достали их взгляды.

Сажусь за парту, подношу запястье с закрепленным на нем вотчем к панели авторизации, и система выдает приветствие. Приятно общаться с компьютером: ему пофиг, альфа ты, гамма или тау.

- Скоро вступительные экзамены, - тем временем говорит учитель, - так что сегодня у вас тренировочный тест, как вы уже наверняка знаете из расписания. Если закончите раньше положенного, можете быть свободны.

Есть! Тест для меня – не проблема. Мой IQ, к счастью, ничем не уступает внешности. Сейчас по-быстрому отрешаю и свалю отсюда, пока в коридорах никого нет. Этим придуркам на него понадобится больше трех часов, особенно, если они будут пялиться на мою спину, мне же и полутора хватит. Честно говоря, я и за час могу все решить, но затуманенный взгляд учителя отвлекает. Он уже минуту потирает пальцем о кончик языка: хотел, видно, послюнявить, чтобы листочки свои перелистать, и завис, глядя на мою шею. Интересно, сколько человек будет претендовать на мое тело, как только мне исполнится восемнадцать? И как это будет? Они будут присылать мне письма на вотч? Или подарки с записками под дверью оставлять? Или, как Алекс, будут зажимать по всем углам? Претендовать на меня сейчас они не могут: комитет по заботе о несовершеннолетних упрячет их в тюрьму быстро и надолго. Но что будет через два дня?

С тестом справляюсь с легкостью: такой и альфы без труда решат. Учитель некоторое время настоятельно рекомендует мне проверить работу, но я-то знаю, что ему просто хочется продлить удовольствие: он наверняка еще только начал мысленно раздевать меня. Наш математик – человек дотошный. Не удивлюсь, если в своих мечтах он мысленно укладывает снятые с меня вещи в аккуратные стопочки и поправляет невидимые складочки. После моей настойчивой просьбы о сдаче работы он все-таки принимает мой файл и позволяет мне выйти. Свобода.