Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

Исследователи пытались разграничить их семантику, исходя из ситуации коммуникации, то есть исходя из ситуации употребления. Так, О. Иссерс полагает, что отличие похвалы от комплимента заключается в том, что для первого действия положительная оценка является основной целью, а для второго – способом сообщить о добрых чувствах.^[80] Р.В. Серебрякова полагает, что основная функция искреннего комплимента – установление контакта и поддержание добрых отношений. А похвала обычно не предполагает реакции.^[81]

Однако исследователи отмечают, что границы между комплиментом и похвалой довольно зыбкие, и вполне возможно, что в процессе коммуникации собеседник может принять похвалу за комплимент, и наоборот.

В статье, посвященной концепту лести, А.А. Зализняк и А.Д. Шмелев определяют последнюю как очень специфический тип поведения – введение в заблуждение с корыстной целью: «некто неискренне хвалит (курсив мой. – Ю.М.) адресата речи, с тем чтобы доставить ему удовольствие, этим вызвать к себе его расположение и получить какую-то выгоду».^[82]

Успех лести как коммуникативного действия, таким образом, состоит в том, что адресат верит похвале, в результате чего льстец получает желаемое.

Но лесть может быть распознана как нечестное действие, и тогда для самого льстеца она окажется неуспешной. Исходя из этого можно сделать следующий вывод: похвала оказывается нежелательной, неудачной или даже опасной, когда она расценивается адресатами как лесть. При этом в ритуальных практиках лесть оказывается допустимой. Так, в комментариях к описанию деревенского севернорусского свадебного обряда в районе Кокшеньги начала ХХ века российского этнографа, фольклориста М.Б. Едемского встречаем:

Лесливой сватушка, / Названной дедюшка! – устойчивое ритуальное обращение, носящее оценочный, инвективный характер. С точки зрения невесты, сват – обманщик, льстец, что связано с его особой ритуальной ролью. Он – посредник между чужим хтоническим миром жениха (скоцил по-звериному, сшипел по-змеиному) и родной семьей, принявший на себя вид «своего» и притворно действующий в интересах невесты. Это находит отражение в номинациях: лесливой сватушко (леслить – льстить); названной дедюшка, то есть не родной дядя, а только назвавшийся своим.^[83]

По данным Фольклорного архива СПбГУ и Картотеки Псковского областного словаря Словарного кабинета СПбГУ, в разговорной речи слово лесть не встречается. Информанты предпочитают говорить именно о неправильной похвале (неуместной и вредоносной), но не о лести или комплименте.

В любом случае нетрудно убедиться в том, что мы имеем дело со словами, обозначающими речевые действия. Разграничение их значений невозможно на уровне выражения или формы: бессмысленно сравнивать похвальные и одобрительные или льстивые слова, так как они чаще всего совпадают. Их можно разграничить только на уровне устанавливающихся за счет них отношений.

И главное – эти отношения могут быть только вертикальными. В нашей культуре похвала выстраивает, формирует вертикальные отношения между людьми. Эта вертикаль задана направлением исключительно сверху вниз: заботливая мать может хвалить своего ребенка, но не ребенок свою заботливую мать, преуспевающий руководитель – своих подчиненных, но не наоборот, отец – сына, но не сын – отца, учитель – ученика, но не ученик – учителя. Подчеркну, что эта ситуация особенно характерна для российской культуры. Мои знакомые разного возраста, побывавшие в Америке в разное время и в разных городах, были удивлены и смущены тем обстоятельством, что на улице к ним подходили незнакомые люди и говорили, что им нравится их пальто, шапка, колготки и даже глаза (I like your…). В американской культуре одобрение оказывается возможным, даже если люди незнакомы. Делать комплимент прохожему по поводу его внешности, хвалить его одежду или одобрить деятельность коллеги не значит подчинить его или претендовать на властную позицию.