Комплекс Ди

Иногда сон тесно сплетается с явью. Сегодня был довольно неудачный, с точки зрения моих поисков, день. Приходили только немолодые женщины, которых я называл про себя перестарками, таких здесь меньшинство.

Обычно я веду прием верхом на деревянном ящике, позаимствованном в единственной на всю улицу съестной лавочке, – не слишком удобное сиденье. Клиентку же усаживаю под сенью знамени на настоящий стул, который беру напрокат у одного пенсионера. Это почти кресло, плетенное из бамбука и достаточно длинное, чтобы можно было на нем полулежать, вытянув ноги. Получилось отдаленное подобие кушетки в кабинетах моих европейских коллег.

Первые посетительницы были относительно богаты. Я установил цену в три юаня за сеанс, это почти даром, но сам факт, что эти женщины в состоянии оплатить услуги толкователя снов, был в их глазах признаком буржуазной роскоши и отличал их от начинающих конкуренток. Как правило, они уже имели стаж работы у каких-нибудь директоров фирм, врачей, адвокатов, профессоров и даже местных знаменитостей, звезд кино и театра. Бамбуковое кресло трещало, когда они на него взбирались. Поза полулежа никому не нравилась. Они смеялись, охали: «Господи! Пытка какая-то!» – и предпочитали сидеть. Связного разговора почти не получалось. Они честно пытались рассказывать мне свои сны, но все время сбивались. Сон ускользал из памяти, оставался беспомощный лепет. Некоторым и хотелось бы – а я еще и подначивал их – излить душу, поговорить о себе, но они не умели этого сделать. Чаще всего мне удавалось подцепить отдельные детали их сновидений, похожие на осколки разбитой вазы: половинка зеленого яблока, Учитель Фалугун, сушеная рыбина, свеча с дрожащим пламенем; или как будто в темноте громко пищит крыса, как будто у них вылезают целыми прядями или седеют волосы, сморщивается и сползает, как у змеи, кожа.

Хоть работал я за гроши, но относился к делу со всей серьезностью. Если позволяла память, не упускал возможности почтить своих кумиров и привести цитату из Фрейда, Лакана или Юнга по поводу того или иного сна. Надо признать, что специфическая терминология психоанализа практически не поддается переводу. Когда я громко и торжественно произносил эти каббалистические слова не на мандаринском, а на мелодичном сычуаньском наречии, они приобретали комический смысл, так что женщины, как правило обступавшие меня тесным кольцом, покатывались со смеху. Со стороны можно было подумать, что я даю для них этакое эстрадное моношоу, хотя на самом деле терпеть не могу кривлянье.

Самая первая клиентка была дамой лет пятидесяти, с перманентом и массивным дешевым перстнем. Ей приснилось, что она поймала рыбу. Большую или маленькую? Она не помнит. Чтобы показать ей, как важна эта деталь, я постарался, как мог, перевести длинный пассаж из Фрейда, в котором объясняется, что маленькая рыбка обозначает мужскую сперму, а большая – ребенка, удочка же символизирует фаллос. Невозможно описать, какую бурную реакцию вызвало это толкование. Пациентка побагровела и закрыла лицо руками, а толпа зрителей разразилась хохотом, веселыми возгласами и оглушительными аплодисментами. Лица женщин, на миг сбросивших бремя заботы о хлебе насущном, сияли. Улица Большого Скачка приняла меня и утвердила в звании шута.

Во многих снах присутствовал общий мотив – утюг, символ конфликтов и рабства. («Это значит, вы хотите, чтобы ваше положение изменилось», – твердил я каждой, кому пригрезился этот предмет.) Одной снилось, что она гладит белье и зевает (как на картине Дега, которая свидетельствует о его сочувствии беднякам). Она будто бы широко раскрыла рот, потянулась и тут же увидела себя в одежде хозяйской дочки, которая лет на десять старше ее.

Вечером, когда я уже сворачивался, меня посетила леди Тэтчер. В отличие от других женщин, она без возражений улеглась на бамбуковую кушетку, положила голову на деревянный валик и застыла с напряженным лицом, уставившись в землю. От нее исходил какой-то странный запах, не похожий на духи или местный одеколон. Говорила она с трудом, очень тихо и неразборчиво. Глядя на нее, я вспомнил описанных Фрейдом истеричек.

– Прошлой ночью мне опять приснилось собачье чучело.

Я попытался выжать из нее хоть какие-то детали. Была ли собака в той же позе? Больше или меньше, чем в прошлый раз? Той же породы или другой? И какой именно? Может, она лаяла? А куда смотрела? Бесполезно. «Видела чучело» – и точка.

– Правда, удивительно?

– Да нет. Повторяющийся образ – типичное психическое проявление бессознательного. Этот феномен послужил одной из отправных точек исследований Фрейда. У него сказано: «Повторяющееся действие находит отражение в снах в виде постоянно появляющегося предмета».

У железной леди отвисла челюсть. Впрочем, вряд ли она расслышала конец моего перевода, потому что, едва я произнес имя Учителя, как толпа грохнула. Некоторые девушки даже стали повторять его, как дразнилку.

– Что это еще за Фрейд?

– Я вам уже говорил в прошлый раз: создатель новой теории интерпретации сновидений.

– Я из его рассуждений ни слова не поняла.