Комплекс хорошей девочки (ЛП)

Он начинает бессвязно болтать о процедурах доказательства, в то время как мой мозг пытается справиться со всей информацией, которую он выдает. Перво-наперво, Шелли предстанет перед судом. Мак задает много вопросов, потому что я сейчас как бы в ступоре от всего этого. Все, о чем я продолжаю думать — Шелли в оранжевом комбинезоне, ее запястья скованы. Я презираю все, что эта женщина когда-либо сделала с нами, но мысль о том, что она за решеткой, не укладывается в голове. Какой сын отправит собственную мать в тюрьму?

— Она сейчас здесь? — Я спрашиваю Никсона.

— Задержана, да. — Он проводит рукой по своим густым усам, выглядя как настоящий шериф маленького городка. Он новенький в городе, так что я сомневаюсь, что он много знает обо мне и моей семье. Его предшественник, шериф Стоун, ненавидел нас до глубины души. Все лето он проводил послеобеденные часы, выслеживая нас с Эваном вокруг залива, выискивая повод поглазеть на нас со своего катера без опознавательных знаков.

— Что произойдет, если я передумаю?

Рядом со мной Мак выглядит испуганным.

— Вы хотите снять обвинения? — говорит он, пристально глядя на меня.

Я колеблюсь.

— Я получу свои деньги обратно сегодня?

— Не было бы никаких причин использовать это в качестве улики. Так что, да.

Это все, чего я хотел в первую очередь.

— Что с ней будет после этого?

— Это ваша прерогатива как жертвы. Если вы не заинтересованы в судебном преследовании, она будет освобождена. Миссис Хартли содержалась в Луизиане только по просьбе этого департамента. Какие бы штрафы ей ни грозили, это отдельный вопрос. В настоящее время нам неизвестно о другом ордере на ее арест.

Я смотрю на Мак, зная, что это не то решение, которое она приняла бы за меня так или иначе, но желая подтверждения того, что я поступаю правильно. Я думаю, что в этой ситуации все в той или иной степени дерьмово.

Она изучает мое лицо, затем слегка кивает.

— Делай то, что считаешь правильным, — бормочет она.

Я перевожу взгляд обратно на шерифа.

— Да, я хочу снять обвинения. Давайте покончим с этим.

По-прежнему проходит около часа, чтобы подписать документы и подождать, пока появится офицер с пластиковым пакетом моих наличных. Он отсчитывает каждую купюру, затем заставляет меня подписать еще несколько бумаг. Еще одна огромная волна облегчения накрывает меня, когда я вручаю Мак наличные, чтобы она положила их в сумочку. Следующее, что я делаю — смиряюсь с этим и кладу деньги в банк, будь проклят налоговый инспектор.

Снаружи Эван ждет нас у грузовика.

— Все хорошо? — спрашивает он.

Я киваю.

— Да.

Мы уже собираемся уходить, когда Шелли выходит из здания, потирая запястья.

Дерьмо.

Она закуривает сигарету. Когда она выдыхает, ее взгляд останавливается на нас, замечая нашу попытку сбежать.

— Я избавлюсь от нее, — предлагает Мак, сжимая мою руку.

— Все в порядке, — говорю я. — Подожди в грузовике.

В типичной для Шелли манере моя мама подходит к нам с жизнерадостной улыбкой.

— Ну и денек выдался, а? Кто-то точно облажался, не так ли? Я не знаю, как все они перепутали. Я сказала им, я сказала, позвоните моим мальчикам. Они скажут вам, что я не брала ничего, что мне не принадлежало.

— Господи, оставь это, ладно? — огрызаюсь я.

Она моргает.

— Детка…

— Нет, не деткай тут. — Я не могу больше ни секунды терпеть ее бред, ее улыбчивые увертки. Я давлюсь ими с пяти лет, и я сыт по горло. — Ты нашла мою заначку и обокрала меня, и именно поэтому ты сбежала из города. Надеюсь, оно того стоило. — Я пристально смотрю на нее. — Мама.

— Детка, нет. — Она тянется к моей руке. Я делаю шаг назад. — Я только немного позаимствовала, чтобы подготовиться. Я собиралась отправить все обратно сразу после того, как встану на ноги. Ты знаешь. Я не думала, что ты будешь возражать, правда.

Изумленный смех вырывается у меня изо рта.

— Конечно. Как угодно. Я больше не хочу это слышать. Это последний раз, когда мы это делаем. Я больше не хочу тебя видеть. Насколько я понимаю, тебе никогда не нужно возвращаться сюда. У тебя нет сыновей, Шелли.

Она вздрагивает.

— Итак, Купер, я понимаю, что ты расстроен, но я все еще твоя мать. Вы все еще мои мальчики. Ты не отвернешься от семьи. — Она смотрит на Эвана, который молчит, задержавшись позади меня. — Верно, детка?

— Не в этот раз, — говорит он, глядя на проезжающие машины. Выразительный. Стойкий. — Я с Купом. Я думаю, будет лучше, если ты больше не придешь.

Я борюсь с желанием обнять брата. Не здесь. Не перед ней. Но я знаю, какую боль он испытывает. Одиночество. Эван сегодня потерял свою маму.

Я потерял свою давным-давно.

Шелли делает последнюю попытку поставить нас на место, пока не понимает, что мы не сдвинемся. Тогда действо разваливается на части. Ее улыбка сменяется ровным безразличием. Ее глаза становятся тусклыми и злыми. Голос горьким. В конце концов, у нее мало что есть для прощания. Едва взглянув, она выпускает дым нам в лицо и идет к такси, которое увозит ее, чтобы стать чьей-то проблемой. Нам всем от этого только лучше.

Даже если сейчас так не кажется.