Комплекс крови (СИ)

Как Ларри ни старался, образ отца, окруженного дамами, не желал принимать четких очертаний. Знакомый ему Альберт Родман был предан своей семье и единственной женщине, которую любил… хотя, конечно же, не единственной. Ларри уже жалел о том, что решил ознакомиться с письмами отца. Он думал о других бумагах, коих в столе было множество. О записных книжках, найденных в маленьком сейфе. Одна его часть, осторожная, рассудительная, здравомыслящая, шептала, что все эти вещи следует сжечь, предварительно облив кислотой, и забыть о них, как о страшном сне. А другая часть, слушая которую, мистер Родман так часто наживал приключений на свой зад, уверяла в обратном.

Все документы должны быть просмотрены. Все письма и записные книжки должны быть прочитаны. Ты ведь хочешь узнать, кем был твой отец? Хочешь узнать, кем на самом деле был джентльмен, называвший себя Альбертом Родманом?

— Дамы, — повторил Ларри. — А когда в Треверберг приехал доктор Хобарт?

— В начале шестидесятых. — Боб отпил кофе и взял маленькие серебряные щипцы для сахара. — Миледи была рада познакомиться с ним лично. Они сдружились. Хотя я не встречал ни одного человека, которому не понравилась бы миледи. Она была очаровательна. Но болела слишком часто.

Попугай в клетке под потолком испустил вопль. Кот на ковре презрительно чихнул и перевернулся на спину, подставляя живот солнечным лучам.

— Вы помните, когда миледи поселилась в особняке? — задал следующий вопрос Ларри.

— Примерно за год до моего отъезда в Англию. Я уехал на несколько месяцев, а вернулся вместе с доктором Хобартом. Должен был вернуться раньше, но лорд Родман попросил меня помочь другу с переездом. Знаете, все эти утомительные сборы.

Попугай выбрался из клетки и с надменным видом устроился на ее куполе. Кот упорно делал вид, что происходящее его не волнует.

— Отец и доктор Хобарт возобновили работу?

Боб сделал очередной глоток кофе.

— О да, — кивнул он. — Пожалуй, они работали чересчур много. Лорд Родман начал планировать более-менее продолжительные выходные только после твоего рождения. И миледи плохо себя чувствовала. Она не выходила из своей спальни несколько недель. Аристократка, что же добавить… женщины благородных кровей не предназначены для вынашивания детей. Достаточно одного взгляда на их тело. Узкие бедра, широкие плечи… они похожи на мальчиков.

Последние два предложения заставили Ларри, следившего за медленными и осторожными передвижениями попугая, встрепенуться.

— Простите, Боб. Вы сказали, что миледи была худой?

— Кожа да кости, мой мальчик, — кивнул дворецкий. — Все слуги пытались ее откормить, но без толку. — Он с улыбкой оглядел гостя. — И ты, похоже, пошел в нее.

Ларри молчал, пытаясь успокоить носившиеся со скоростью света мысли. В деревне янтарных Жрецов мать сочли бы уродливой, но сегодня умами правил культ «песочных часов». Даже вампирши начали стесняться своей худобы.

— У вас есть фотографии? — наконец обратился он к дворецкому.

— Увы, — развел руками Боб. — Разве что если в бумагах лорда Родмана, которые остались в особняке… возможно, наткнешься на сокровище, когда будешь их разбирать.

Поколебавшись несколько мгновений, каждое из которых растянулось на вечность, Ларри достал бумажник и извлек оттуда маленькое фото матери.

— Это миледи? — спросил он, показывая снимок Бобу.

Дворецкий удивленно поднял брови.

— Нет, — ответил он после паузы. — Эту женщину я вижу впервые.

— Как звали миледи, Боб? Вы помните?

— Девина Норвик. Да, чудное имя. Скорее всего, ее предки приехали с востока. Красивая леди, — кивнул он на фото. — Кто это?

Ларри положил снимок обратно в бумажник. Теперь он понимал, что означает фраза «в одно мгновение моя личная реальность исказилась под немыслимым углом».

— Велурия Родман. До сегодняшнего дня я думал, что она приходится мне матерью.

***

— Ты сам не понимаешь, о чем просишь, Лариэль. Это называется «использование служебного положения в личных целях».

— Я же не под юбку тебе лезу!

— Хотелось бы посмотреть.

— И, кажется, я просил не использовать эту форму моего имени.

— Для существа, которое обращается ко мне с личной просьбой и всерьез уверено, что я ему помогу, ты ставишь слишком много условий.

Ларри на мгновение отнял трубку от уха и взглянул на очередь, которая выстроилась возле телефонной будки. Очередь. Возле телефонной будки. В двадцать первом веке. Мир сошел с ума?

— Если ты молчишь с укоризненным выражением лица, — вновь услышал он голос Марселы, — то напомню: я этого видеть не могу.

— Я просто хочу, чтобы ты проверила одно имя, Марси. Это займет у тебя пятнадцать минут. Ты делаешь по двадцать таких проверок на дню по просьбе шефа.

— Вот именно. По просьбе шефа. А ты предлагаешь мне заняться кое-чем личным. И шеф не обрадуется, когда об этом узнает.

— Шеф вообще не обрадуется, если узнает, во что я вляпался.

— Когда узнает, — поправила Марсела.

— Если узнает, — упрямо повторил Ларри. — Да что с тобой такое? Ты привыкла работать только за деньги?!

— А ты работаешь бесплатно? Я думала, наша жизнь от такого излечивает.

— Очень смешно. Так что, тебе заплатить?