Комплекс Мадонны

— Робби, — сказал Тедди, — я совершил преступление, и полиция знает об этом.

— Преступление! Какое же преступление ты мог совершить?

— Ради Барбары.

Это имя встряхнуло Робби, заставило напрячься его живот; на лбу выступил пот. У него не было мужества посмотреть отцу в глаза, так как он испугался немедленного разоблачения.

— Тедди, вы пугаете нас, — сказала Элейн. — С Барбарой все в порядке?

— Барбара может проваливать ко всем чертям, — сердито произнес Робби.

— Не говори так о ней, — сказал Тедди, полностью владея своим голосом. — Я люблю ее, и в любом случае ее вины нет. Она сделала то, что должна была сделать.

— То есть?

— Полагаю, она заявила в полицию.

— О Господи, отец, я тебя совершенно не понимаю. Почему она заявила в полицию?

— Судя по всему, чтобы сообщить, что я ответствен за… — Он взглянул в лицо Элейн, невинное и настороженное, и ласково улыбнулся девушке. — Ты очень красива, Элейн. Хочешь выпить?

— Да, с удовольствием. Вам трудно разговаривать в моем присутствии?

— Нет, вовсе нет. Ты скоро станешь членом нашей семьи. Просто я не представлял себе, какая же ты еще молодая.

Подозвав официанта, Робби заказал коктейли для всех. Он не мог наседать и давить на Тедди, хотя у него уже родилось убеждение, что его отец потерял душевное равновесие. Бар плохо вентилировался, и табачный дым маленькими облачками висел над головами.

— Я пошел на риск… на рассчитанный риск, — начал Тедди, — и у меня не вышло. То, что я сделал, является противозаконным, но у меня были благие намерения. Господи, теперь все кажется таким разумным. Барбара нуждалась в психотерапевтической помощи, и я устроил так, чтобы ее принял рекомендованный мне психиатр. Сначала казалось, что ей становится лучше, но затем вдвоем нам стало все труднее и труднее. Я заподозрил, что психиатр настраивает Барбару против меня, но у меня не было способа проверить это. Чем благожелательнее и заботливее я себя вел, тем хуже она со мной обращалась… и однажды, — но вы должны понять, насколько я люблю ее, — я взял все в свои руки. Мне необходимо было узнать, что же происходит, поэтому я нанял одного человека, чтобы тот похитил из кабинета психиатра ее историю болезни. Я просто не мог продолжать жить так, безо всякой надежды. Во время ограбления был убит портье.

— Я не верю в это.

— Что ж, Робби, тебе все-таки придется в это поверить.

— Ради нее! Но обожди, как же об этом узнала полиция, если ты им ничего не говорил?

— Я рассказал об этом Барбаре… сегодня утром.

— Должен быть какой-то способ отмести эти подозрения.

— Его нет. Я уже думал об этом. Разве только попытаться доказать, что я невменяем, иначе одно — виновен. — Тедди впервые применил это слово по отношению к себе, и ему понравилось его звучание, оно вызвало немыслимое облегчение. — Вы просто не представляете, как это хорошо — выговориться перед вами.

— Но вас ведь не было там тогда, когда был убит портье, — произнесла Элейн так, словно возвращала ему жизнь.

— О моей ответственности можешь спросить у адвоката.

— Нет, Бога ради, не спрашивайте меня! Я знаю. — Робби быстро допил коктейль, скривил лицо, затем возбужденно вскочил. — Отец, ведь если ты сумеешь доказать, что в момент ограбления находился в другом месте, останется твое слово против слова Барбары.

— Похищенные досье…

— Да?

— Сегодня полиция обнаружила их в моей квартире. — Тедди нежно дотронулся до руки сына. — Я сейчас чувствую себя таким счастливым рядом с тобой… рядом с вами. Я хотел все рассказать вам до того, как вы прочитаете об этом в газетах. Мне пришлось срочно покинуть Нью-Йорк. — Он нервно засмеялся. — Вы не сердитесь, что я приехал сюда… Семья Элейн, скорее всего, очень расстроится, но ведь это не повлияет на ваши отношения, да? Обещайте, что не повлияет.

— Нет, конечно же, нет, — сказала Элейн, качая головой и встряхнув светлыми волосами.

— О Боже, как я хочу, чтобы она была мертва, чтобы ты никогда не встречал ее, — свирепо произнес Робби, ударяя кулаком по столику.

— Не желай этого. Никогда в жизни меня не делали таким счастливым. Никто. Ничто не значит для меня больше, чем этот год вместе с Барбарой.

— Но ведь ты пожертвовал своей жизнью.

— А разве можно жертвовать чем-либо другим? — Тедди почувствовал, что его захлестнула убежденность в этом, новое, более глубокое знание себя, жизни, своих побуждений. Он заглянул в свою душу, и у него на глазах выступили слезы. — Вы вдвоем переживете этот скандал. Никто не посмеет дотронуться до твоих денег.

— Мои деньги, кому до них какое дело?

— Мне. Вам двоим придется очень туго, но с деньгами вы будете менее уязвимы, а Элейн — разумная девушка; она с тобой через все пройдет. Возможно, с ее семьей возникнут какие-то проблемы, но это ведь не оттолкнет тебя, Элейн, правда?

Встав, Элейн подсела к Тедди и поцеловала его, так сильно обняв за шею, что ему стало больно и он был вынужден убрать ее руки. Поникший Робби сидел напротив, уронив голову на руки, он напоминал Тедди маленького мальчика, напуганного кошмаром.

— Я пытаюсь найти какой-то выход, — сказал Робби. — Должен быть выход.

— Юридически это безнадежно.