Дверь медленно отворилась, и в щель неуверенно, словно выползая из панциря черепахи, появилась голова Гранта. Глаза негра выпучились, увидев разбитые люстры, перевернутые столы и раскиданные по всему кабинету бумаги. Грант вошел внутрь, и Рафаэль и Марио встретили его лицом к лицу. Юнцы услышали, как у негра от изумления перехватило дыхание, и тут же двинулись к нему, обнажив ножи и извиваясь змеями. Они ударили его одновременно, точно эта согласованность имела важное значение, и удар явился заключительным движением сложного танцевального номера. Колени Гранта подогнулись, и он медленно развернулся, точно падающий пьяница в дешевом балагане. По мере того как негр опускался, перед его глазами сильнее и сильнее бегали разноцветные точки, наконец появилось лицо давно умершей жены, не то, каким оно было после смерти, а то, юное и девичье, каким он впервые увидел его; лицо смотрело из зияющей пещеры, но тела не было, а в глазах светились оранжевые и золотистые огоньки. Грант попробовал улыбнуться, но рот отказался повиноваться. Затем у основания пещеры он увидел две пары сверкающих черных ботинок с острыми носами, которые напугали его и заставили отшатнуться. Его голова ударилась о край длинного невысокого журнального столика, и Грант погрузился в темноту.
Минуту юнцы стояли молча, затем Марио закрыл дверь.
— Que pasa?[5]
— спросил Рафаэль.— No se[6]
.Марио безучастно пожал плечами и понюхал пластинку «Бензедрина». Это прояснило его голову.
Опустившись на колено, он прислушался в поисках признаков жизни.
— Es vivo?[7]
— спросил Рафаэль.— No se.
— Quizas esta muerto?[8]
— No es importante[9]
, — ответил Марио.Сунув руку в карман Гранта, он нашел там кое-какую мелочь, но ни одной банкноты.
— Восемьдесят три цента, — с отвращением произнес он.
— Tengo mal a la cabeza[10]
, — сказал Рафаэль, вертя головой, словно стараясь загасить полыхавший внутри нее огонь. В свою очередь достав пачку «Бензедрина», он впился зубами в мягкую резинку.Марио поднял десантный вещмешок и сказал:
— Nosostros marchamos ahora[11]
.На улице им обоим стало лучше. По дороге из центра Марио остановился на авеню Колумба у бакалейной лавки и купил там восемь пачек жевательной резинки «Джюйси Фрут». Четыре он протянул Рафаэлю.
— Гостинец от ниггера, — сказал он. На остальные три цента они купили семечек и разделили пополам. Оба любили лузгать их во время танцев, сплевывая шелуху на пол. Сев на автобус, они доехали до Сто двенадцатой улицы. Времени было около десяти, до встречи с Лопесом оставалось еще несколько минут, и они поиграли на деньги с другими парнями у входа в бар «Старый Сан-Хуан». Опоздавший на час Лопес показался им процветающим предпринимателем, будущим petit bourgeois[12]
. На нем был надет черный мохеровый пиджак, а белый шелковый галстук приколот к белой расшитой рубашке заколкой в форме меча. Молодой пуэрториканец с вызовом стряхнул пепел с сигары на краденый белый «кадиллак», стоящий перед «Сан-Хуаном».— Вы нашли то, что я хотел? — мимоходом спросил он.
— Aqui esta[13]
, — сказал Марио, демонстрируя голубой вещмешок.— Завязывай с испанским, — властно приказал Лопес. — Именно поэтому нас называют спеками[14]
. Оттачивай свой английский, приятель, — порекомендовал он — сам уже укоренившийся житель.— Деньги принес? — спросил Марио.
— Да, прямо с собой. Ты что, кретин или кто? Гулять по испанскому Гарлему с тремя сотнями в кармане, чтобы меня прихлопнул по башке какой-нибудь ублюдок! — Он остановился и затянулся «Уайт олд пантанеллой». — Сейчас поедем и заберем их.
— Я вскрою «кадди», — предложил Рафаэль.
— Поехать в краденой тачке и все испортить? Засунь свои идиотские идеи себе в задницу!
— Я тормозну такси.
— Давай лучше это сделаю я, — предложил Марио, пытаясь подлизаться.
— Ты полный кретин. На месте таксиста я ни за что бы не остановился перед тобой. Ублюдки, подобные тебе, пришивают таксистов, а затем разглядывают фотографии в «Дейли Ньюс», на которых изображены четыре плачущих малыша и рыдающая жена, оставшиеся после водителя, которого ты пырнул ножом. Оставь при себе свои кретинские идеи.
Такси откликнулось на пронзительный свист Лопеса. Водитель забеспокоился, увидев, как вместе с Лопесом в машину садятся Марио и Рафаэль.
— Шеф, не беспокойся об этих безмозглых. Они слушаются меня. Гони к Администрации порта. — Лопес помахал перед лицом водителя десятидолларовой бумажкой. — Это чтобы ты увидел, что тебе заплатят. Если бы к тебе сели два таких подонка, могли бы появиться какие-то проблемы.
Тедди забросил Фреров домой, теперь Барбара оказалась в полном его распоряжении.
— Я никогда не испытывал такого сладкого ощущения во рту, — сказал он. — Ты когда-нибудь раньше пробовала шоколадное суфле?
— Я его ела впервые, — ответила Барбара.
— Хочешь бренди?
Тедди подождал, словно давал ей время подумать.
— Ладно, пойдем ко мне. Я тебя угощу.