Комплекс Мадонны

— Правильно. Мы этого не услышали, вероятно, я тогда вела себя вовсе не тихо, а капризно, а в таких случаях тетя Линда сажала меня на колени, расстегивала кофточку и давала мне пососать свою сиську. И я чувствовала себя лучше. Груди у нее были великолепные — и совершенно белые, испещренные тонкими синими венами. Они выглядели так, словно были высечены из мрамора, и у них был очень хороший вкус и запах. Поэтому иногда я нарочно становилась плохой и раздражительной, чтобы тетя Линда посадила меня на колени и дала пососать грудь.

— Когда она ушла, вы ощутили чувство потери?

— В некотором смысле да. Но отец сказал мне, что у нее возникли какие-то неприятности с законом и ей пришлось вернуться назад в Швецию. Время от времени начинала я гадать, что с ней сталось. Сначала мне ее очень не хватало, но потом я ее забыла. Я приходила после занятий в магазин и делала там домашние задания и считала бутылки, когда приходила новая поставка. Я считала гораздо лучше, чем мой отец или мистер Чапин, его помощник. Затем, после того как отец запирал магазин, мы шли пешком через город в «Солсбери» и ужинали там. Какие там были ужины! Должно быть, мы бывали там тысячи раз. Мы были самыми любимыми завсегдатаями, к нам относились очень дружески, а официантки — да, Рита и Джо — покупали мне подарки на день рождения и на Рождество. Моим любимым блюдом были сэндвичи со свежей ветчиной…

— Где все это происходило?

— В Уэстпорте, штат Коннектикут. Мне казалось, я вам говорила.

— Как насчет подруг? Их у вас было много?

— Нет. В детстве я была одинокой, полагаю, это же верно в отношении колледжа. Сверстники обзывали меня Сверхмозгом. Я получала хорошие оценки. Делать было нечего — только читать и ходить в школу. Я не могла пригласить кого-либо из одноклассников пойти со мной в наш магазин. Я как-то чувствовала, что не нуждаюсь в других детях. Вот почему Лаура так много значила для меня. Она стала первой и единственной моей настоящей подругой.

Тедди услышал, как Барбара плачет, и ему показалось, что ее печаль задушит его.

— Прошу прощения, доктор.

— Все в порядке, Барбара. Стесняться нечего. Вы потеряли подругу.

Барбара снова заговорила, все еще продолжая всхлипывать.

— Я ничего не могу поделать. Когда я думаю о ней, то теряю самообладание. А, черт, к чему вся эта жизнь? Я хочу сказать, что, кроме моего отца, других в ней не было. Когда я отправилась в Европу, папа понял. Мне требовалось уехать, и я уехала. Папа не сказал мне, что заболел. Но это было так.

— Когда вы выросли, у вас были преподаватели, которых вы любили?

— Только мисс Слейтер. Она была старой девой и лучшим учителем в школе, и мне кажется, что я была ее любимицей. Все школьные годы я носила короткие волосы, как сейчас. Папа не умел их расчесывать и укладывать, а с короткими было проще управляться. Потом я стала старше и уже могла заняться ими сама, но мне не хотелось связываться. Однажды мисс Слейтер сказала, что я должна отпустить их. Что у меня прекрасные волосы, и если я не отпущу их, то стану старой девой, как она. У нее тоже были короткие волосы. Приблизительно месяц я обдумывала ее слова — я тогда уже была первокурсницей и немного отпустила их; но папа сказал, что они стали слишком длинные, и я остригла, как прежде.

— Похоже, у вас с вашим отцом были замечательные отношения.

— Это так. Он снимал с меня много неприятностей.

— Вы с ним были во всем откровенны?

— Нет, не могу сказать. С ним я могла говорить о школе, городке, людях. Понимаете, когда я там росла, городок еще не стал фешенебельным «курортом Уэстпортом», он был обыкновенным, довольно приличным маленьким городком, где все люди знали друг друга по именам.

— Когда вы учились в колледже, вы часто ходили на вечеринки — я полагаю, их было множество, — так вот, вы часто ходили на них?

— Приглашали меня часто. Конфирмации в милые шестнадцать лет, приглашения кавалеров, когда я стала старше — но приглашали меня между прочим. Не то чтобы меня забывали или кто-нибудь имел что-то против меня — просто я не была обязательной. Я хочу сказать, никто не говорил: «Если у нас будет вечеринка, мы должны быть уверены, что там будет Барбара». Нет, так вопрос не стоял. Лично меня никто не требовал. Но в то же время меня не приглашали из сострадания. Я просто появлялась на вечеринках.

— Вы получали удовольствие? Были какие-нибудь, которые вам особенно запомнились?