Комплекс Мадонны

Она уже в гостиной, и у нее на голове все еще надета купальная шапочка. Лаура вытирается. Она не вытерла часть затылка. Я встаю и, взяв край полотенца, вытираю Лауре шею. У нее длинная шея, а спина изогнута великолепной буквой «S». Так, как извивается сельская дорога. Я немного расстроена тем, что учеба закончилась и нам предстоит ехать в Нью-Йорк. Я почти успела позабыть, что произошло между Лаурой и моим папой на Пасху, я чувствую к ней невероятную нежность. Всякий раз, как я вижу на ее спине шрамы, я вздрагиваю. Лаура необычайно красива… и я не знаю… Вытирая ее и смотря на нее, я не удерживаюсь от того, чтобы по-сестрински не шлепнуть ее. И я поцеловала ее в затылок. Обернувшись, Лаура улыбнулась мне и поцеловала меня в щеку.

«Ты мой ангел, Барб. Как ты думаешь, стали бы мы более близки друг другу, если бы были сестрами?»

«Нет, не стали бы».

«Ты моя семья, Барб. Мать, отец, брат, сестра — в одном лице».

«Я чувствую то же самое».

«Я знаю это».

У Лауры в руках какой-то сверток, она разворачивает газету. Внутри — комок черной слизи.

«Когда это засыхает, то становится похожим на свиное дерьмо. Возможно, поэтому его называют дерьмом».

«Как же это курят? Это не похоже на травку».

«Предоставь все старухе Лауре, королеве здешней кухни. Эта штука нагревается и смешивается с табаком».

«Выглядит сложно. Я пойду быстро сполоснусь в душе».

«Да, поторопись».

Минут через пять я вернулась и увидела, как Лаура раскатывает на ладони длинные колбаски гашиша.

«После этого меня можно брать поваром в трехзвездочный ресторан в Мишлене. У нас хватит на десерт и останется еще».

Я сажусь в кресло с высокой спинкой и зачарованно слежу за Лаурой. Достав тальк, я присыпаю им ноги.

«Viens, ma soeur»[32].

Лаура протягивает мне «Пэл-Мэл», но сигарета набита неплотно и неровно. Я беру и зажигаю ее. Лаура приготовила с десяток сигарет.

«Ты усердная девочка».

«Как сказал архиепископ — там, откуда я родом, такое бывает — молодой хористке: “Я никогда не откладываю то, что могу сделать сегодня”».

Лаура зажигает свою сигарету.

«Помягче, чем травка…»

«Мы устроим вакханалию. Ууух, а джин с тоником вкусный и действует освежающе».

«O-о, я уже полетела… Ха-ха-ха-ха-ха».

«Мне нравится эта пластинка. Ты мне ее поставишь?»

«”Жаворонка в небе”?»

«Да, “Жаворонка в небе”. Джени Пэрис. Ну и голос! Он прямо вонзается мне между бедер, проникает в душу и узнает всю мою плоть».

«Уяяяяяяяяяяяяяя. О, хорошо. Лучше, чем ЛСД. Мне никогда не было так здорово».

«Я тоже вхожу в резьбу, Барб».

Мы докурили сигареты, Лаура зажигает еще одну и протягивает мне. Я уже потеряла голову. Мой взгляд раздвоился, затем расстроился, затем стал нечетким. Я вижу, как шевелится рот Лауры. Я делаю еще одну затяжку и слышу, как снова начинает звучать «Жаворонок». Наверное, Лаура поставила пластинку с самого начала. О, как прекрасно! Мне так хорошо. Не так, как в поездке, но очень хорошо. Я не теряю над собой контроль.

— Вы думаете о чем-то определенном, Барбара? — прервал ее Фрер.

— Да, о своей матери и Лауре, мы обе в ее руках, и кто-то смотрит на нас. Мы нарисованы на картине, висящей на стене музея. Теперь я не могу смотреть прямо. Я улыбаюсь каким-то своим мыслям. Вентилятор дует мне на ноги, мышцы на моем лице движутся, губы пересохли. Я беру стакан и чувствую, как начинаю глотать. Настолько пересохло у меня в горле. Лаура закинула ноги на диван и смотрит на меня. Тут я слышу какой-то звук. Лаура плачет. Я делаю огромное усилие и поднимаюсь с кресла. Подхожу к ней и сажусь у нее в ногах. На ее ногти на ногах нанесен черный лак, и они напоминают мне яблоки. Я вижу десять яблок, но в действительности это всего лишь ногти на ее ногах.

«В чем дело, Лаура? Скажи мне».

«Они зарезали свинью».

«Кто?»

«Дрю и Кэл. Они стоят у сарая. Я слышу их смех. Я живу там первую неделю. Не могу разобрать, что они говорят. Они заходят в сарай. Я стою рядом с коровой. Здесь три коровы. Я не понимаю, что собираются сделать Дрю и Кэл. Но мне страшно. Они зовут меня: “Лори, Лори, мы знаем, что ты прячешься. Лори, выходи”. Я не знаю, что мне делать, я слишком напугана, чтобы двигаться. Дрю нагибается, я пытаюсь забиться в угол. Дрю замечает меня и начинает манить пальцем. Я встаю. Колени у меня дрожат. Сзади ко мне подходит Кэл. Он хватает меня за волосы. Я вижу на деревянной колоде заколотую свинью. Они подводят меня к колоде и связывают руки за спиной. Я пытаюсь закричать, но не могу. А Дрю и Кэл начинают разрисовывать меня кровью свиньи. Лицо, руки. Они расстегивают мне платье. Под ним ничего нет. На мне не надето нижнее белье. Я выстирала единственный имеющийся у меня комплект. Они мажут меня кровью. Затем Дрю достает свое хозяйство и вонзает его в меня. Аййййййй. Больно. Я стою, а он вонзает его все глубже и глубже. Кэл же заходит мне за спину, раздвигает ягодицы и тоже вонзает в меня, и мне так больно…»

«О Боже, нет».

«Барб, Барб, не покидай меня».

«Не покину. Никогда не покину».