Комплекс полуночи

– У всех вас, кобелей, одно и то же дело.

– Вы ошибаетесь. Так где священная обитель вашей соседки?

Она указала мне на обшарпанную дверь:

– Похоже, ваша пассия еще не вставала после очередного клиента. И что они в ней находят?

– То есть ночь удалась. – Я отвесил преувеличенно вежливый поклон. – А вы не отрывайтесь ради меня от еды.

Очаровательная женщина все не решалась уйти:

– Последний посетитель только что ушел. Если Ленка вам откажет…

Кажется, с этим посетителем меня столкнула судьба. Неприятный холодок пополз по телу.

– То вы распахнете свои объятья, – объявил я женщине, хотя шутить вовсе не хотелось. Возникло чувство, что беда шла за мной по пятам.

Новая знакомая бесшумно, как привидение, скрылась в одной из комнат. Я постучал и не получил никакого ответа. За дверью было тихо, как на сельском кладбище. Я повторил попытку:

– Елена! Пожалуйста, откройте!

Оглядевшись по сторонам, я повернул ручку. Дверь гостеприимно распахнулась. Передо мной была небольшая комната с минимумом мебели: кровать, впрочем, довольно уютная, шкаф со следами царапин, столик с зеркалом, засиженным мухами, и два потрепанных стула, из мягких сидений которых вылезали пружины. Видимо, Елена накрывала гостям прямо на полу. Во всяком случае, следы недавнего пиршества сразу бросались в глаза. Вместо ковра на полу лежала клеенчатая скатерть, в центре которой гордо возвышалась пустая бутылка водки. На надкусанном бутерброде с чахлым сыром, украшенном веточкой увядшего укропа, сидел огромный таракан. Он посмотрел на меня черными глазками, пошевелил усищами, всем своим видом говоря: не мешай. И я не стал его трогать. При его габаритах проглотить такой бутерброд не составит труда.

Кровать не застелили, позволяя каждому вошедшему любоваться грязными, в сомнительных пятнах, простынями. Зеркало покрылось таким слоем пыли, что ни один здравомыслящий человек не решился бы в него посмотреться. Пепельница ломилась от окурков. Впрочем, пепел стряхивали в нее в последнюю очередь. Старые женские тапочки в красный горошек, вероятно, тапочки хозяйки, были полны пепла. Я бросил взгляд на стену с клочьями обоев. На ней висела небольшая фотография девушки, белокурой красавицы с правильными чертами лица. В такую влюбился бы каждый. Хорошенькая мордочка девушки создавала такой контраст в загаженной квартире, что становилось жутко.

«Что делает с людьми жизнь! – подумал я. – Елена, привыкшая смолоду к сытой жизни, сломалась, когда Рахманов ее бросил, и покатилась вниз снежным комом».

Итак, в комнате никого не было. Я осторожно прикрыл за собой дверь. Коллега и соседка Савиной вполне могла подглядывать за мной, что было лишним.

– Елена, где вы?

Предчувствия, охватившие меня еще в коридоре, стучали в висках сотнями маленьких молоточков. У изголовья кровати я увидел небольшую дверцу и потянул на себя ручку. В крохотном чуланчике было темно, но Елену мне удалось разглядеть. Она висела на крючке над дверью. Я прикоснулся к руке женщины. Она была еще теплая.

Стараясь больше ни к чему не прикасаться, я направился к выходу. На грязном полу что-то белело. Я нагнулся и поднял носовой платок из тонкого батиста. В углу в загадочной монограмме переплелись две буквы, очень похожие на А и Б. Этот предмет подтверждал мою теорию. Я стал шарить в кармане в поисках мобильного. Необходимо было срочно позвонить Юрке Дорохову. Внезапно в коридоре послышалась возня, и знакомый хриплый прокуренный голос соседки Елены прохрипел:

– Что вы делаете? Что вам нужно?

Никто не ответил. Женщина продолжала вопрошать:

– Кто вы такой? Уходите, или я вызову милицию.