Комплекс превосходства

Одержимый уже перевалил за тот возраст, когда потери ощущаются особенно остро. С ракшасами он жил на этом свете дольше, чем без них, и отсутствие Далиравары ощутил моментально. Демона буквально стерло из реальности, уничтожив вместе с ним частичку самого Каали Сенга. Нутро заполнила холодная давящая пустота, а темный огонь, который Каали Сенг старался поддерживать в себе, подпитывая вечно рвавшегося в бой ракшаса, превратился в горький дым и застрял где-то в горле.

– Я поняла, – сказала Йоналишарма.

– Что ты вообще способна понять? – огрызнулся Каали Сенг.

Говорить было трудно. Далиравару он не жалел. Он жалел себя. Остаться ментальным калекой в преддверии главного дела жизни... такого он от судьбы не ожидал. Опустошенный и разочарованный, он вернулся к единственным друзьям, которые поддерживали его по-настоящему: зельям и алкоголю. Йоналишарму он не отпускал от себя ни на шаг и начал готовиться к любой, даже самой неприятной неожиданности. Живой и здоровый Ги Деламорре – человек, убивший Раву, – его даже не особо удивил.

– А ведь мы можем его использовать, – предложила позднее Йоналишарма. – Что он знает о Раву? Вряд ли многое. Натравить его на Амарикуса было бы легко, мой господин, просто дай дозволение.

Напомнив о недавних словах Донна (якобы он выкрал и спустил в доступный полиции источник бумаги по красной смоле), Йоналишарма добилась своего. Это был последний раз, когда Каали Сенг расставался с ней. Она не смогла похвастаться особенным успехом с Деламорре, и одержимый решил впредь не рисковать ей. Ракша держалась хозяина денно и нощно. У Каали Сенга даже появилась привычка время от времени касаться руки демонессы в убеждение ее реальности. Потеряв ее, он потерял бы смысл бытия.

Амарикус пришел сам. Что бы ни рекомендовал Донн, избежать встречи с магом, который без шума миновал две запертые двери, не представлялось возможным. По случаю Амарикус принарядился в строгий костюм и захватил трость с набалдашником в виде головы восточного дракона.

– Здравствуй, – маг присел на диван.

Каали Сенг поднял голову. Йоналишарма стояла за спиной Амарикуса.

– Ты тоже знаешь?

– Знаю что? – улыбнулся колдун.

– Ракшас. Далиравара.

– Это утрата не для меня. Не буду отрицать, что предвидел твое падение. Недооценил я тебя лишь в одном. Что за мерзость плетешь ты в отеле Верхнего Города? Почему в приемную Филиппа являются за объяснениями криоманты?

– А-а-а-а, – Каали Сенг попытался понимающе рассмеяться, чтобы показать, что Амарикус не страшит его, но вышел скорее жалкий скулеж.

– Подлость, – продолжил чародей, – в крови у низших народов. Подставить человека, подарившего тебе больше, чем жизнь, – это так в духе подобных тебе.

– Что мне подарил де Валансьен?

– Статус. Положение. Шансы. Что из этого ты бы добыл для себя сам? Сомневаюсь, что карьера неопытного этериоодержимого зашла бы дальше бандитского князька в Кахой Дхате. Посмотри вокруг. Эта комната наполнена мебелью, которую в Ай-Лаке не стыдно поставить в Бумажный Дворец. Ты богаче, чем большинство эльветийцев, которых видишь на улицах даже Верхнего Города. Все это есть у тебя, и ты мог бы довольствоваться этим и испытывать благодарность.

– А унижения? За них я тоже должен ее испытывать? – взорвался Каали Сенг.

– Ты так и не понял. – Улыбка мага стала печальной. – Филипп и я, мы не отчитываемся в том, что делаем, ни перед кем. Ты возомнил, что очень важен, Каали Сенг, и это не твоя вина. Это твоя беда. Но наказан ты будешь за проступок, который позволил себе. Ты имел право думать о нас, что угодно, проклинать за красную смолу или грубость, но никогда, слышишь, никогда не злоумышлять против Филиппа и Партии.

Каали Сенг скатился с дивана, вскочил на ноги и бросился на Амарикуса. Одновременно Йоналишарма занесла над его головой нож. Оба удара достигли цели. Лезвие вонзилось прямиком в шею мага, а спустя секунду одержимый всем весом вдавил его в диван и схватил за горло. Демонесса вырвала нож, едва не задев пальцы хозяина, и резанула еще раз – по лицу. Амарикус не делал попыток сопротивляться, а кровь не спешила вытекать из явно смертельных ран. Она вздулась на бледной коже колдуна густой упругой массой.

Чародей положил руки на запястья Каали Сенга и легко развел их в стороны. Пальцы Амарикуса сжались с силой парового пресса, переламывая кости одержимого. Каали Сенг завопил и рванулся назад. Амарикус выпустил его, и одержимый свалился на спину, крича и уставившись на неестественно повисшие, как у попавшей в воду тряпичной куклы, кисти. Боль, которую он испытывал, застилала разум кровавой пеленой. Перед глазами плыли черно-красные круги. Одержимый даже не понял, что чародей сотворил с Йоналишармой. Способность соображать хоть что-то вернулась, только когда демонесса упала рядом с ним. Ее глаза закатились, из ноздри потекла алая струйка. Жива ли она? Каали Сенг не мог этого понять. Он захрипел и потянулся изувеченной рукой к любовнице. Кожу обожгло горячее дыхание. Жива!

Амарикус присел перед поверженным махаристанцем на одно колено.