Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки

– Скандалы прекратились. Мать тут же забеременела еще одним ребенком и вся погрузилась в дела нерожденного дитя, отец ушел с головой в работу. Все стало почти как прежде, но постепенно из моей жизни начали исчезать частные учителя. Потом прекратились балы и походы в гости. Начались вопросы, но родители либо филигранно уходили от ответов, либо попросту врали, придумывая всякие небылицы. Я верила целых четыре года, пока к нам в гости без предупреждения не нагрянула одна из маминых подруг. “О! Оника, а почему ты не в пансионе? Родители говорят, что ты вся поглощена учебой и не находишь времени для выхода в свет!”, – застрявшие на многие годы в голове интонации, передразнила, будто услышала эти слова только что, – так, капитан, вскрылось, что моя семья прячет одну не очень получившуюся дочь.

Выкатившуюся непрошенную слезинку дарх стер с моего лица, заставив отвернуться куда-то в сторону. Прикрыла лицо руками, пытаясь унять эмоции и несколько раз вздохнула и выдохнула. Благо, хоть грим был магическим и без снятия плетения не размазывался.

– Родители решили настрогать еще детей, дабы убедиться, что их наследие – всем наследиям наследие, – грустно хмыкнула, – а я поняла, что хоть что-то в моей жизне не должно быть ложью и отправилась в закрытый пансион. Поступила и все ждала, когда господа Сатор все поймут и приедут за своей дочерью. Попросят прощения, скажут… что любят меня такой, полутораметровой. Тринадцать лет прошло, свою семью с тех пор я вижу впервые.

На Табурета смотреть не хотелось. Было как-то неловко и странно вывалить это все спустя столько лет на совсем не близкого мне начальника. Но "слезами фурии" его не напоишь, а так… наверное, рано или поздно все равно бы все это узнал. Через окна балкона вдали сияли огни ночного города. Может быть где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что Табурет разрешит уехать домой. Пожалеет меня второй раз, как отвратительно бы это ни звучало. Но логика этого мужчины, похоже, останется для меня непостижимой.

– И как твое полное имя? – последовал задумчивый вопрос от Муреса.

– Ониканиэль, – не придавая значения, легко представилась я.

– Еще и подделка документов, Сатор, – обреченно резюмировал этот рогатый Табурет, тяжело вздохнул и, не давая мне опомниться, продолжил, – значит, поступим следующим образом. Мы пойдем к твоим родителям, и ты представишь меня своим женихом.

– Что?! Вы рехнулись? – округлила я глазища раза в три, – да никогда в жизни! Это позор, позор и еще раз позор! Нельзя заключать браки без одобрения семьи! Не заставите! Можете казнить!

Капитан хмыкнул и с какой-то новой непонятной эмоцией на лице мне заявил:

– Будет ли позором для семьи твой арест за преступление пятого порядка прямо на этом балу?

– Вы так не сделаете, – неверяще замотала головой.

Сама же в голове быстро прикинула, что устроить такое вполне в духе Табурета. У него, судя по светским хроникам, что ни бал – то скандал. Думать о мотивах Муреса не было сил, похоже ему просто плевать, по какому поводу устраивать шумиху. Мужчина уже предложил мне локоть, ни капли не сомневаясь в моем решении. И я его приняла. Нелепый спектакль будет лишь позором никчемной дочери, публичный арест же – отпечаток на имя всей семьи.

Балкон мы с капитаном покидали, почти как одна из тех парочек, что попадались нам раньше. Только маршрут у нас был четкий и выверенный: сначала мы миновали толпу людей и вышли прямо в центр зала, который был относительно свободным. Прямо напротив нас оказались мои родители. Это был последний раз, когда я на них посмотрела. Столкнулась глазами с мамой и увидела, как меняется ее лицо, как происходит узнавание. А потом она изящно тыкнула локтем отца куда-то в ребра. Тем временем, ни капли не стесняясь вообще никого, Табурет протащил меня через центр зала и уже в пяти метрах от четы Сатор, громко объявил:

– Дорогая моя, госпожа Сатор! Я так долго предвкушал этот момент, – на дарха обернулось приличное количество гостей, – жду не дождусь, когда ты представишь меня в качестве жениха своим родителям.

И если Табурет прям-таки уверенно купался в лучах всеобщего внимания, то мое состояние было подавленным. В каких-то своих мечтах я представляла, как возвращаюсь в семью, став большим начальником в министерстве безопасности, например. Или получив награду за заслуги перед отечеством от короля. Но не вот так… Не псевдоневестой псевдобалагура тире жениха. Глаз я на родителей так и не подняла. Вот они уже в паре метров и как будто не было этих тринадцати лет молчания, а перед ними стоит маленькая набедокурившая девочка. Только вот сказать мне было по-прежнему нечего. Муреса, судя по всему, мое эдакое отсутствие вполне устраивало. Капитан продолжил спектакль:

– Мефея! Ликгон! Я так рад, наконец-то, познакомиться с людьми, давшими жизнь моему сокровищу! – получилось у дарха как-то агрессивно.