Компот из сладкой лжи

Визг тормозов на сырой дороге добавил ужаса. Задыхаясь от охватившей ее паники, Наденька вцепилась в руль. Плохо соображая, куда направляет машину, она все-таки не дала ей улететь в кювет. Навалившись грудью на рулевое колесо, Чарушина уставилась в вечерний полумрак за окном и просидела так непонятно сколько времени, не в силах сделать ни одного движения.

«Убила!» — набатом колотилось в ее голове.

Надя закашлялась и с трудом проглотила вязкий комок в горле. Тело ее вдруг стало неповоротливым, чужим и вялым. Ноги и руки отяжелели и затряслись еще сильнее. Все, о чем она думала до этого, все ее переживания и боль в один момент исчезли, оставив только этот первобытный страх смерти, переступить который было далеко не каждому по силам. Вот и Надя Чарушина сейчас не могла думать ни о чем, кроме как о том, что стала невольной убийцей. Она — правильная девочка из интеллигентной семьи, умная и целеустремленная…

— Господи, спаси и сохрани… — прошептала она побелевшими губами и нажала на ручку двери.

Дождевые капли тут же смешались со слезами, бежавшими по ее бледным щекам. Надя попыталась разглядеть то, что находилось позади машины, но никак не могла сфокусировать взгляд. Она зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя. Помогло не очень, но хотя бы дало возможность сосредоточиться на собственных движениях. Шаг за шагом, Наденька преодолела пару метров и остановилась позади машины.

— Эй!.. — едва слышно выдавила она из себя и слизала с губ дождевые капли.

Густые кусты шевелились от ветра, мигающие огни аварийки не давали нужного количества света. Под ногами шуршал мелкий гравий. Надя присела на краю дороги и, вытянув руки, зачем-то стала шарить перед собой. Но пальцы натыкались лишь на высокую траву, которую Наденька обрывала в каком-то нервном полукоматозном состоянии.

В ушах стоял гул, перед глазами плыло. Надя потерла лицо терпко пахнущими придорожной зеленью руками и зажмурилась, пораженная нахлынувшими не к месту воспоминаниями…

"- У вас такой необычный одеколон, Павел! Почему-то сразу подумалось о дачном огороде… Не знаю, как объяснить…

Ржевский крепко сжал ее руку и улыбнулся. В глазах сверкнули хитрые огоньки.

— В парфюмерии подобные ароматы называются "гринери", — пояснил он.

— Да?! Я ведь не обидела вас подобным сравнением? — ей стало не по себе от мысли, что она может показаться глупенькой, и что после их первого настоящего свидания больше встреч не будет. Она впилась глазами в его лицо, чтобы не пропустить первую реакцию.

У Ржевского была роскошная заразительная улыбка, от которой у самой Нади щекотало губы; красивая фигура и смуглая кожа, к которой хотелось прикасаться. Непривычная, удлиненная стрижка делала Ржевского похожим на сказочного принца, но Наденька видела, что в его глазах таится совсем другое — порочное, жаркое и неуемное… И то желание, которое она ловила в его ответном взгляде, отдавалось в ее теле призывной волной, будто они с Павлом были двумя магнитами.

— Наденька, разве вы можете хоть кого-то обидеть? Вы — само совершенство, — сказал он тогда своим бархатным голосом, и Надя еле сдержалась, чтобы не взвыть как мультяшный волк. — Основная нота этого одеколона — аромат скошенного газона, — продолжил Ржевский. — Чуть кисловатый, поначалу немного резкий, но уже через мгновение дарящий необыкновенную свежесть. Знаете, когда я был студентом… А я был нищим студентом, — уточнил Ржевский и на секунду задумался. — В общем, я мечтал о красивых вещах, которыми окружу себя, когда…