Компот из запретного плода

Ее звали Лилия, и когда Дегтярев впервые увидел зэчку, она действительно чем-то напоминала этот цветок: нежная, стройная, с удивительно белым цветом кожи. Александр Михайлович сразу выделил лицо Лилии в группе вновь прибывших. Начальник зоны был опытным физиономистом, тех бабенок, которые в той или иной мере конфликтовали с законом, он мгновенно узнавал в толпе, бегущей по московским улицам. Было в их лицах нечто особенное, стояла на лбу невидимая неопытному глазу каинова печать. А еще только что прибывшие на «посадку» дамочки при первой встрече со всемогущим хозяином начинали изображать из себя невесть что, на их губах дрожали натянутые улыбки, женщины хотели произвести самое благоприятное впечатление на начальство, прикидывались скромницами, бедняжками, случайно попавшими в беду, несчастными, невинными созданиями. В общем-то, это было глупо, при каждой осужденной имелся пакет документов, прочитав который сотрудники зоны сразу узнавали правду.

В день, когда в лагерь прибыла Лилия, Александр Михайлович встал с головной болью, на дворе бился в истерике октябрь, погода резко менялась с тепла на холод, а в такие дни Дегтярев всегда ощущал недомогание.

– Трое к нам, – сказал предупредительный зам, сочувственно глядя на потирающее затылок начальство. – Анальгинчику принести? Или Машу прислать, пусть давление померяет?

Дегтярев крякнул.

– Само пройдет, не впервой, давай документы гляну.

Заместитель подал конверты, начальник вскрыл бумаги и погрузился в чтение. Нефедова Маргарита Валерьевна убила свекровь в порыве гнева, заранее преступление не планировала, просто схватила топор и опустила на голову дражайшей родственнице. Потом понеслась в милицию и сдалась, что существенно повлияло на судью, – срок Маргарите, учитывая тяжесть содеянного, дали ниже низкого. Сопотова Лилия Матрорановна, воровка на доверии, вместе с подельником занималась кражей и перепродажей драгоценностей, обманула много людей, за что и получила несколько лет. Федулова Нина Сергеевна, едва достигшая восемнадцатилетия, стащила в магазине, где работала на кассе, небольшую сумму денег, думала, потом вернет, купила на них туфли, хотела тем же вечером, получив зарплату, положить «кредит» на место, но, как на грех, явилась ревизия.

Дегтярев вздохнул, увы, таких наивных дурочек, как Федулова, в бараках много, утянут копеечную штучку, а получают за воровство по полной программе, ломают себе жизнь. Может, суд к ним слишком суров? Ну, зачем этим глупышкам дают срок? Заставьте отработать ущерб, и дело с концом, отправьте на «химию» или в сумасшедший дом санитаркой, а то ведь с зоны многие выходят уже настоящими преступницами, пройдя лагерные «университеты».

– Ладно, – стукнул кулаком по документам начальник, – новенькие в карантине?

– Ага, – кивнул зам.

– Пошли глянем, – велел Дегтярев, – да, чтоб времени зря не терять, веди их скопом в ленинскую комнату, туда же и воспитателей зови, определим первых двух в седьмой, а Федулову в девятый отряд, там бабы попроще.

Распоряжения хозяина на зоне не обсуждают, зам рванул исполнять приказ, а Дегтярев, напившись сладкого чаю, с удовлетворением отметил: головная боль начинает отпускать, крякнул и направился в ленинскую комнату. Александр Михайлович всегда лично знакомился с новенькими и строго предупреждал их: он не потерпит в подведомственном ему учреждении никакого безобразия, после карантина следует ударно работать, принимать участие в самодеятельности, ходить в библиотеку и не затевать свар. Для скандалисток имеются ШИЗО, БУР и ПКТ[11].

Сев за длинный стол, Дегтярев оглядел стоящих баб и мигом понял, кто есть кто. Вон та, коротконогая, грудастая, мордастая деваха, с вытравленными перекисью волосами и бегающими глазенками на испуганном лице, явно Маргарита Нефедова, прирезавшая мать мужа.

Худая, словно жердь, девушка, в очах которой плескался ужас, а на мордочке, несмотря на страх, застыло откровенно наглое выражение воровки, – Сопотова Лилия.