Компрессия

«Она всю жизнь мечтала оказаться рядом с тобой, Кидди, – ответил Миха. – Она столько раз называла меня твоим именем, что я перестал домогаться ее, только чтобы не слышать его. Ты умчался на Луну, и она не начала угасать только потому, что ныряла в симуляторы с тобой и проводила там больше времени, чем в обычных снах. Скажи спасибо Стиаю: он сделал все, чтобы не пустить ее на Луну, хотя это было не так трудно, твоя зона – это закрытая территория. Но все закончилось, вы вместе, я счастлив».

«Но я не люблю ее!» – почти закричал Кидди, хотя голос по-прежнему рождался где-то в воздухе, минуя не только уши Моники, но и его собственные губы.

«А вот это уже меня интересует меньше всего, – улыбнулся Миха. – Какое мне дело до тебя, Кидди, если тебе никогда не было дела до меня? У меня теперь все хорошо. Жаль, что мы никогда больше не встретимся. Ты не такой плохой парень, каким хочешь казаться».

«Миха!» – попытался вскочить с места Кидди, чтобы ухватить за руку тающую тень, но добился только того, что и сам сон его стал бледнеть и расплываться вместе с хлопочущей Моникой, солнечным светом и исчезающим Михой.

Просыпаться не хотелось, потому что сквозь утреннюю негу пробивалось принесенное из сна ощущение тяжести и беды. Не открывая глаз, Кидди потянулся и с трудом вспомнил сумерки, узкую садовую дорожку, блеснувшую справа воду, силуэт поклонившегося слуги и сон, наваливающийся на него сон. Даже дом осмотреть не осталось сил, только и запомнил узкий коридор в полумраке, стук каблуков за спиной, вежливое бормотание и освещенную вертикальным потоком света низкую постель. Да и зачем осматривать чужой дом, зачем увольнять слугу, чужого человека, не проще ли раскланяться с непрошеными дарителями и раствориться среди стандартных домиков одноэтажных жилых поселков, правила вежливости соблюдены, пора и честь знать. Как говорил Рокки, щепетильность – это свобода. Подарки от тяжелых людей тянут к земле, подарки от легких – к небу. А что он сам, отставной тюремщик, подарил близким? Семейное счастье Михе? Огненный цветок Сиф? Уют и покой Магде? Надо было все-таки сразу забрать ее с собой. С другой стороны, как бы он объяснил ей отказ от такого подарка? Да и нужно ли ей хоть что-нибудь объяснять?

Кидди перевернулся на живот, почувствовал набухшую с утра плоть и тут же услышал покалывание в руке. Линию пыталась бросить Моника.

«Нет», – поморщился он и, не открывая глаз, стряхнул с руки чиппер.

Удар от падения раздался сразу, словно браслет попал на подвернувшийся столик. Кидди открыл глаза и скривился от боли.

Он лежал в точной копии комнаты Сиф. Светло-голубые стены и потолок казались затянутыми дымкой, собранный из натурального дерева пол выглядел живым и не слишком ровным. Белый матрац на полу был сдвинут тревожным сном, одеяло скомкано между ног. Вот только не ветер высотки гулял за распахнутым окном, а слышался плеск и щебет птиц.

– Ненавижу, – прошептал Кидди, скомкал углы матраца, выдохнул, поднялся, окинул взглядом украденное воспоминание, всмотрелся в открывшееся за окном голубое пространство бассейна, замер, мелко дрожа.

«Это месть, – понял Кидди. – Месть Стиая. Надо походить по остальным комнатам. Возможно, там, на стенах, висят портреты Сиф. Звучит ее голос. Может быть, даже пылают на мониторах реконструкции огненного цветка. Знает, куда бить, сволочь. Знает. Одно непонятно, откуда он знает интерьер ее квартиры? Ведь он не мог там быть!»

Кидди взглянул на помаргивающий на полу вызовом чиппер, опустил голову, постарался успокоиться, расправил плечи, вытянул в стороны руки, выгнулся с хрустом, рванулся вперед, перемахнул низкий подоконник, оттолкнулся от мягкого влажного парапета и с прыжком вошел в голубую гладь.

Блаженство прохладой охватило тело. Кидди открыл глаза. Косые лучи солнца проникали в воду, устраивая пляски на голубом дне. Противоположный борт расплывался в колышущемся солнечном мареве, а справа и слева вовсе нельзя было разглядеть границ. На мгновение Кидди показалось, что он видит плывущую в пятиметровой толще воды Сиф, но наваждение тут же исчезло, он взмахнул руками и вынырнул на поверхность.

– Я знал, что тебе понравится, – громко произнес Стиай Стиара.

Кидди подплыл к борту и оперся на губчатую кромку.

– Чем заслужил такую щедрость? – произнес он хмуро.

Стиай почти не изменился, разве только чуть-чуть располнел, что добавило ему основательности, да и вместо обычного для него строгого серого костюма облачился в шорты и белую куртку. Усмехнувшись, он поставил стакан на столик, потянулся так, что скрипнуло сплетенное из прутьев кресло.

– Для кого представление? – мотнул головой в сторону открытого окна Кидди.

– Сиф много значила для меня. – Стиай снял черные очки, потер глаза ладонями. – Когда… это все случилось, мне пришлось… убирать следы Сиф. Квартирка принадлежала Буардесу. Я всего лишь скопировал интерьер.

– Чтобы досадить мне! – уточнил Кидди.