Компромат на президента

Теплоход развернулся перед причалом, вода у бортов забурлила, огоньки, как показалось Бондареву, засверкали ярче, и корабль поплыл к мосту. Со стороны Клим напоминал обыкновенного зеваку-рыбака, у которого не заладилась рыбалка, а домой возвращаться не хочется. Вот он и застрял на мосту, раздумывая, куда бы податься. Может, пойти в гаражи и с мужиками выпить, а может, еще постоять, покурить, стряхивая пепел в реку.

Пароход медленно приближался. Бондарев уже слышал музыку, летящую над гладью реки.

– Пора, – пробормотал он, перелезая через перила, пристегивая к ремню карабин.

Веревку он держал в руках, свободный конец был привязан к тумбе ограждений.

– Ну же, ну же, – шептал Бондарев, медленно в уме ведя обратный отсчет. -…десять, девять…

Он присел на площадке за тумбой, чтобы его не увидели с парохода. Но никто на мост и не смотрел. Все были поглощены началом торжества. Вспыхивали на палубе бенгальские огни, оркестр играл на возвышении. Охранники были уверены, что никто посторонний на борт не проник и можно расслабиться до тех пор, пока гости не примут лишнего и не начнут выяснять, кто из них важнее, не начнут высказывать, как с трибуны, свои взгляды на сегодняшнюю жизнь, понося на чем свет оппонента. Тогда может начаться и небольшая потасовка. К счастью, буйных гостей не было, значит, все пройдет относительно тихо. Во всяком случае, за борт никого не сбросят.

Гости разбирали бокалы с шампанским. Фуршет уже начался. Небольшой оркестр старался вовсю. Клим быстро спрятал бинокль в карман комбинезона, положил удочку у края ограждения так, что с тротуара ее нельзя было заметить. Прижал сумку к себе. Теперь он уже не мог видеть, что происходит на палубе, теплоход заходил под мост.

– С богом, – сказал Клим, отталкиваясь от парапета.

Веревка натянулась, и Бондарев, как опытный альпинист, заскользил по ней вниз. Оттолкнулся он удачно, веревка почти не раскачивалась. Все произошло именно так, как он рассчитывал, с точностью до сантиметра. Клим завис над теплоходом, сгруппировался – поджал ноги, пропуская под собой антенну с тарелкой космической связи, и опустился за рубкой, в метре от нее. Тут же отстегнул карабин и, натянув веревку, дал свободному концу выскользнуть из металлического кольца, размахнувшись, отбросил ее. Веревка исчезла в бурлящем потоке за кормой.

Секунд десять Бондарев сидел на корточках, прислушиваясь к разговору двух охранников. Они стояли у борта прямо под ним и курили. Клим видел их затылки. У каждого имелись наушники и выносной микрофон.

Говорили охранники, как обычно, не о работе, а о бабах. О чем еще может мечтать здоровый мужик, которому сегодня нельзя выпить ни грамма спиртного, нельзя ни с кем даже потанцевать. Можно лишь пожирать красавиц глазами да сглатывать слюни, глядя на разнообразные закуски, вдыхать аромат дорогих сигарет.

– Ты видел ту бабу?

– Которую?

– Она с депутатом от либерал-демократов приехала. Ты видел, какая на ней блузка?

– Видел, – облизнувшись, со вздохом произнес другой охранник, – дырчатая вся, словно сеть рыболовная, а под сетью – ничего нет.

– Соски, как каменные, сквозь дырки в крупной вязке наружу торчат. Она бы еще кольца в них всунула, как в уши. И специально, сука, перла прямо на меня, чтобы грудью меня коснуться.

– Можно подумать, ты отскочил?

– Отскочил, работу терять не хочется. В другое время и в другом месте я бы на депутата хрен забил, я бы его бабенку оприходовал как нечего делать.

– Денег у тебя не хватит, – философски заметил второй охранник.

– Ей, ты знаешь, между прочим, на деньги уже, наверное, смотреть не хочется. Они у нее изо всех мест пачками торчат. Ей что надо? Ей мужика хорошего подавай, а не депутата старого.

– Думаю, что и мужиков у нее хватает. Тебя среди них нет.

Улучив момент, Бондарев бесшумно спустился на палубу за выступом пожарного гидранта, прокрался, прижимаясь спиной к надстройке, почти за самыми спинами охранников. Те даже не пошевелились, занятые своей беседой. Их крепкие затылки напомнили Бондареву два булыжника у обочины дороги.

«Расслабились парни», – подумал он, сбегая по металлической лесенке вниз, туда, где располагались каюты. Открыл первую попавшуюся, в узком коридоре возник охранник, заслышавший шаги, но он не успел рассмотреть Бондарева, быстро проскользнувшего в каюту.

И на этот раз Климу повезло. Каюта была пуста. Две кровати аккуратно застелены. На столике – ваза с цветами. Бондарев закрыл за собой дверь, повернул защелку. Быстро стянул комбинезон, остался в костюме, при галстуке. На лацкане поблескивал депутатский значок.

Охранник остановился у двери, негромко, но настойчиво постучал.

– Что надо? – буркнул из-за двери Бондарев.

– Это охрана.

– Ну и что из того, что ты охрана. В туалет сходить не дают.

– Извините, – произнес охранник.

Клим прислушался.

«Не уходит».

Он был готов к тому, что охранник попытается войти, если время ожидания затянется. Тогда с ним пришлось бы разобраться другим способом, более простым и надежным. Разобравшись, пришлось бы засунуть его под кровать, туда, куда обычно складывают чемоданы, где уже лежал комбинезон.