Компромат на президента

– Пусть пока она останется за мной. Я не имею к вам претензий. Грабителей интересует только то, что я оставил в депозитарии.

– Но атака хакеров и нападение были совершены на другой банк…

– Я не хочу вас подставлять. Сегодня проблема будет снята. Вся информация по движению денег на моих счетах и содержимое ячейки вместе со мной покинут ваш банк.

Олигарх и управляющий спустились в депозитарий, отделенный от операционного зала двумя бронированными дверями.

Порфирьев улыбнулся. Ему вспомнилось, как в детстве он мечтал хоть одним глазком посмотреть на далекие страны. И вот теперь он снова оказался в одной из них со своим боссом, но не то чтобы посмотреть как следует – нет времени даже зайти в магазин, в бар. Полчаса ожидания – и снова в дорогу.

Антон спешил. Он установил на коленях маленький переносной компьютер и, сверяясь со списком, сортировал файлы. Его руки непринужденно носились над клавишами, как носятся они у пианиста-виртуоза. По мере того как сотрудники выполняли требующуюся от них работу, они покидали банк, и через двадцать минут в зале остались лишь Антон, компьютерщик банка и охрана Хайновского. Антон сиял, он чувствовал, сейчас огромное дело замкнуто на него одного, знал, что в мире найдется максимум человек сто, способных понять систему, по которой он работает, и уж точно ни одного из этих понятливых нет сейчас рядом с ним. Он вогнал серебристый, чуть отливающий зеленью лазерный диск в записывающее устройство и нажал на клавишу.

– Пишется, – с придыханием проговорил он.

Чуть слышно гудело записывающее устройство. Даже Порфирьев почувствовал торжественность момента, когда диск вновь выехал на дневной свет.

– Вся необходимая информация согнана на диск, – сказал Антон по-немецки, обращаясь к управляющему, появившемуся вместе с Хайновским из депозитария, – можете форматировать жесткие диски.

Управляющий вздохнул с облегчением. Последнюю неделю он пребывал в ужасном стрессе, читая ежедневные публикации в газетах, в которых журналисты, традиционно ссылаясь на мифические источники, заслуживающие доверия, предупреждали, что российская прокуратура вот-вот займется Хайновским всерьез и швейцарской ничего не останется, как наложить арест на все счета и вклады олигарха. И вот наконец компьютеры банка не содержали ничего такого, что порочило бы его репутацию, а ячейка была пуста.

Антон взял компакт двумя пальцами и посмотрел на бликующую поверхность.

– Даже страшно к нему прикасаться, – прошептал он.

Хайновский открыл небольшой чемоданчик, врученный ему Порфирьевым перед отъездом из Москвы. Компакт-диск лег поверх простой картонной папки с завязками, крышка закрылась, Хайновский закрыл замок и защелкнул на запястье браслет, соединенный титановой цепочкой с ручкой чемоданчика.

– Вот и все, – произнес он.

– Можно отдыхать, – сказал Антон, откатываясь на кресле от низкого офисного стола. – То, что я сделал, – можно назвать генеральной уборкой, – засмеялся он, – весь мусор собран в одном месте… – он помолчал и добавил: – Золотой мусор.

Хайновский чуть заметно улыбнулся, он-то понимал, что информация на диске особой ценности не представляет, номера счетов, проводки платежей устаревают со временем – не пройдет и недели, как цифры уже не будут стоить и ломаного гроша. Зато несколько пожелтевших от времени оригиналов документов в картонной папке продержатся в цене еще лет пять. Они и только они позволяют ему все еще дышать воздухом свободы.

Чувствовалось, что управляющему не терпится выдворить гостей, чтобы наконец вздохнуть спокойно. Он выразительно посмотрел на Хайновского. Порфирьев достал трубку мобильника и негромко произнес:

– Мы все сделали, выходим. Как обстановка у банка?

– Все чисто.

Начальник охраны кивнул хозяину.

– Николай, ты выходишь первым, – отозвался Хайновский.

Порфирьев услышал, как дрожит голос хозяина, и понял, что легкий чемоданчик оттягивает сейчас руку Михаила Изидоровича так, словно отлит из чистого золота.

Порфирьев вышел на крыльцо. Город выглядел абсолютно буднично. За стеклом кафе сидели люди, пили кофе, беседовали. Стоянка возле офиса наполовину опустела. Все служащие, кроме компьютерщика, уехали, лишь два джипа да машина управляющего оставались на ней.

Чуть подальше, возле гостиницы, Порфирьев заметил байкера. Тот сидел на мотоцикле, забросив ноги на руль, и дремал. Кожаная кепка с длинным козырьком закрывала глаза. Потрепанный волчий хвост шкуры, покрывавшей сиденье, покачивался на ветру. Порфирьев чувствовал себя абсолютно чужим в городе. Он ощущал себя нелепо в строгом черном костюме. Пиджак, дожив до сорока трех лет, он так и не научился носить. Хайновский забрался на заднее сиденье.

– По машинам, – негромко скомандовал Николай.

Забираясь в джип, он очень хотел поскорее закончить дело, чтобы вздохнуть спокойно. Дождаться, когда браслет наручника на руке босса расстегнется и чемоданчик займет место в хранилище другого банка.

Клим Бондарев следил за джипами сквозь полуприкрытые веки: