Компромат на президента

– Отпустите! Отпустите! – выдавила из себя и тут же осеклась от удара усатого Лада.

– Твоя взяла, – Клим поднял руку с пистолетом, словно бы собрался разжать пальцы.

Глаза усатого сузились, он сильней прижал пистолет к виску Лады. Сельникова стояла на цыпочках, крепко схваченная мужчиной.

– Я бросаю свой пистолет на счет «три», – сказал Клим, – а ты отпускаешь ее, – раз, два…

Правая рука Бондарева плавно опускалась, ствол пистолета был повернут в сторону стены. Рука описала дугу и даже не замерла в движении, ствол, как на пружине, повернулся, и указательный палец Клима нажал на спусковой крючок. Бондарев немного промахнулся, совсем немного. Пуля вошла не в лоб усатому, а в правый глаз. Он качнулся и вместе с Сельниковой рухнул на пол, обрызгав Ладу кровью. Рукояткой пистолета Бондарев нанес сильный удар в висок молодому и толкнул его в спину. Тот плашмя упал на пол, растянулся у ног Клима.

– Вставай! – Бондарев бросился к Ладе, разжимая пальцы мертвого налетчика и освобождая женщину.

Он помог ей подняться. Лада судорожно зарыдала. Ее лицо было перекошено ужасом, губы кривились, руки дрожали так сильно, словно бы она секунду назад схватилась за что-то раскаленное.

– За что это нам, за что? Почему? – воскликнула Лада.

– Это еще не все, – уверенно и спокойно сказал Клим.

– Что?

– Они пришли не одни.

Клим осторожно выглянул из-за занавески. Выстрел его пистолета был достаточно громким, и его не могли не услышать во дворе. От серебристого микроавтобуса к подъезду бежали двое. Чем вооружен один из них, сверху было не понять, но в руках второго отчетливо был виден автомат с коротким прикладом.

– Их двое… – испуганно произнесла Лада.

– Не уверен. Еще двое могли успеть забежать в подъезд.

Если бы Бондарев был один, он бы мог позволить себе рискнуть – где двое, там и четверо, но Лада находилась рядом с ним.

– Подставлять женщину под пули больше одного раза в день – не в моих правилах. Надо скорее убираться из этой квартиры. – Клим склонился над молодым. – Извини, приятель, я перестарался, вряд ли ты выживешь, – быстро обыскал усатого, извлек из кармана документы на имя капитана ФСБ и связку ключей. Один замысловатый ключ идеально совпадал с тем, что висел на блестящем крючке у самой двери.

– Они оба люди Хайновского.

Лада, словно очнувшись, заговорила:

– Это его люди, он их прислал. Он жив… Я не хотела в это верить… – У Сельниковой перехватило дыхание, она ловила ртом воздух.

– Не время! – крикнул Клим.

Он бросился на кухню, наполнил стакан водой и дал ей выпить.

Стекло стучало о зубы. Лада давилась водой, та стекала по подбородку. Но как ни странно, это привело ее в чувство. Клим набросил на двери цепочку, прислушался.

– Они уже здесь.

Сильный удар пришелся на уровне замка.

– Почему у тебя не бронированная дверь?

– Я дизайнер. Не люблю металл…

Еще один удар – и штукатурка посыпалась по периметру коробки.

– Сейчас станут стрелять, – шепотом предупредил Клим, отстраняя Ладу.

Но он ошибся, вместо выстрела послышалась возня в замочной скважине. Сельникова уже готова была впасть в истерику. Ей казалось, что Бондарев не сможет ничего для нее сделать, что сейчас в квартиру ворвутся вооруженные люди и прикончат их обоих. Она схватила пульт с кнопкой и принялась давить ее что было силы.

– Бесполезно, они обезвредили твоего охранника.

– Что значит – обезвредили? – бескровными губами прошептала Лада.

– По дороге объясню, – Бондарев покосился на дверной замок, поворотная ручка дергалась, ее пытались подцепить отмычкой или плохо сделанным дубликатом ключа.

Лада дала увести себя в спальню.

– Жаль уходить, – пробормотал Клим, проходя мимо кровати, и шагнул на балкон, бросил взгляд вниз.

Окно выходило на противоположную от подъезда сторону дома, внизу темнели густо разросшиеся кусты и деревья. Бондарев легко вскочил на перила, выпрямился, придерживаясь за перегородку.

– Руку давай!

– Зачем? – Тем не менее Лада подала ладонь.

Клим сильно сжал запястье и помог женщине забраться на перила.

– Перелезай на соседний балкон. Глаза закрой и помни, что я крепко держу тебя.

– Не могу, – шептала женщина.

Но тут послышался звук открываемой двери.

– Придется.

Лада почувствовала, как ее ноги теряют опору, она не завизжала только потому, что в горле у нее перехватило дыхание. Когда Бондарев опускал ее, Сельниковой казалось, что она проваливается в пропасть, но, когда она открыла глаза, поняла, что стоит на соседском балконе. Клим бесшумно спрыгнул к ней. Балкон буквой «г» уходил за угол дома. Они прошмыгнули мимо огромного темного окна.

Бондарев раскрутил проволоку, закрывавшую выход с балкона на наружную пожарную лестницу.

Они спускались по темным пролетам, пыльным, сырым, засыпанным осколками стекла, раскрошившейся штукатуркой. Пару раз прямо из-под ног вспархивали устроившиеся здесь на ночь голуби, и тогда Лада беззвучно вскрикивала, прижималась к Климу. На площадке между первым и вторым этажом Бондарев остановился, дальше лестница вела в подъезд, а полуциркульный проем в бетонной стене выходил к кустам с другой стороны дома.

– Нам сюда.