Компромат на суженого

– Алка, мне за тебя просто стыдно! – не удержалась Надежда. – Фотография довоенная, значит, вовсе не бабушка это фотографировала. И тем более не она Библию замуровала. Она вернулась в Эстонию в 1952 году, очевидно, кто-то из родственников Юкскулей был еще жив и передал ей информацию. А Юкскули были люди не глупые и дальновидные, понимали, что нельзя такую ценную вещь ни в городской квартире, ни в сельском деревянном доме прятать, потому что всякое может случиться – дом сгорит или бомбежка. А со средневековыми развалинами что может сделаться? Они шестьсот лет стояли и еще семьсот простоят, умели строить в XV веке! А то получилось бы как в детской книжке «На графских развалинах». Там граф старый полным идиотом был. У него целый дом был кирпичный, прямо дворец, а он взял и как нарочно все добро в саду закопал под пальмой. Так через десять лет, как стали родственники эту пальму искать, так весь сад, бедные, перекопали. А у твоего мужа родственники очень умные были, Петюнчик и сам с головой, это, наверное, фамильное.

– Логично рассуждаете, – улыбнулся Пауль.

Когда Пауль ушел, подруги занялись попугаем. Кеша явно недомогал. Алка выпустила его из поломанной клетки, покормила, но он поклевал еле-еле, попил водички и уселся Алке на плечо, всем своим видом выражая страдание. Алка встревожилась, посмотрела попугаю в глаза, разгладила перышки.

– Что-то с ним не то…

– Конечно, если играть в попугая, как в мячик, то никаких нервов у птицы не хватит.

– Если и с попугаем что-нибудь случится, то я их разорву в клочья, – сказала Алка, закипая.

– Алка, не волнуйся на ночь. – Надежда кое-как выпрямила прутья в клетке и подвязала веревочкой дверцу. – Для того чтобы разорвать их в клочья, их надо сначала найти. Давай-ка порассуждаем на сон грядущий.

Значит, нам надо найти три, если можно так выразиться, вещи: твоего мужа, Библию и бандитов. Муж тебе необходим, мы просто обязаны вернуть его в лоно семьи; Библию нужно найти, чтобы, во-первых, ее не нашли бандиты, во-вторых, чтобы доказать Паулю, что она существует, и в-третьих, мне лично охота поглядеть на такую ценную и дорогую старинную вещь. А бандитов хотелось бы найти для того, чтобы восторжествовала справедливость, когда мы напустим на них полицию, чтобы они получили по заслугам и чтобы ты смогла разорвать их в клочья.

– И разорву! – свирепо пообещала Алка. – Только как-то их многовато получается. Ты говорила, что их не больше семи, а тут выходит, – Алка достала блокнот и стала писать: – Елена с мужем и Гербертом – три, если допустить, что с собой у них не больше двух подручных, это будет пять… Кстати, а почему не больше двух?

– Это же элементарно, Ватсон. Елена уехала в Таллин одна? Одна, мы с Валькой видели. Герберт иностранец, он мог ехать куда угодно, поэтому тоже уехал один накануне. Спутники русские ему ни к чему, только внимание привлекать. Игорь Петрович ехал в машине, вез Петюнчика, это уже двое, в машине четыре места, стало быть, максимум двоих могли они подсадить.

– Ладно, почти убедила. Значит, этих пятеро, потом конкурент номер два – рыжий.

– Алка, да он блондин!

– Пускай блондин, с ним был пожилой типчик, что спер у нас голубую папку, в которой, надо сказать, ни черта не было, кроме рецепта абрикосового торта, он зря пострадал; еще тот мужик, кого мы сегодня в колодце бадьей успокоили, это будет уже восемь, да еще конкурент номер три, лохматый с девицей, вымазанной в ананасах.

– Видишь, и ананас пригодился!

– Итого, получается десять человек, ужас какой! А нас всего двое, Кеша не в счет, я не могу им рисковать.

– Не горюй, подруга, ты забыла, что двоих мы уже из игры вывели. Значит, осталось восемь, мы с тобой каждая стоим троих бойцов, и потом, нам же помогает Петюнчик! Он подрывает устои врага изнутри, как партизан в тылу врага. У тебя сегодня должно быть прекрасное настроение – ведь мы знаем, что находимся на правильном пути и что неделю назад твой муж был жив и здоров.

– Да, это неделю назад, а вдруг они его за это время уже…

– Прекрати, накаркаешь еще! Давай лучше спать, вон и Кеша уже заснул.

Наутро погода была прекрасная. Город сверкал чисто вымытыми окнами и свежей черепицей на башнях. Рядом с гостиницей старушки торговали букетиками разноцветных васильков. Алка нарядилась в то самое крепдешиновое платье с розами, в котором она понравилась Вале Голубеву. Надежда посчитала, что Алкины розы преследующие их злоумышленники увидят не то что из другого города, а из другой республики, и тоже надела светлое платье без рукавов, ведь день обещал быть жарким.

– Алка, завтракать в гостинице мы не будем, там нас увидят.

– А как же поесть? – заныла Алка. – Я не могу лазить по развалинам на голодный желудок!

Надежда достала кипятильник, который брала с собой в любую поездку, по укоренившейся привычке советского человека всегда и во всем полагаться только на собственные силы.

– Вот, держи, тут два пакетика растворимого кофе и полпачки печенья, еще с поезда осталось.

– Это разве завтрак? – заикнулась было Алка, но Надежда не дала ей договорить.