Комсомол против гегемона капитализма (СИ)

Потерев ушибленное плечо я задумчиво посмотрел ей вслед, как она расталкивая всех стоящих на пути протискивается в отдел хозтоваров и громко переругивается со старающейся быть вежливой продавщицей. Не то чтобы я пылая гневом хотел отформатировать её сознание и сделать “идеальной рабочей единицей”, в этом случае дело было в другом. Даже не подключаясь к её нейропространству я видел причину такого её поведения. Отсутствие нормального образования (читать и писать она конечно умела и даже знала что живёт на куске камня со страшной скоростью несущемся в бесконечной черноте космоса, но вот области психологии и социального поведения в коллективе в её знаниях зияла ужасающая лакуна) и социального ориентира делало её именно такой. Она чётко знала что любое проявление вежливости, сочувствия и уважения по отношению к другим людям будет воспринято её окружением как слабость и возможность применить уже в её сторону агрессию имущественного, морального или социального плана.

Глядя на таких людей, а так же на то что несмотря на мои старания и даже определенный прогресс в области обеспечения материальными благами ситуация по-прежнему остаётся тяжёлой хотя бы в области продовольственного обеспечения, я понял что один ситуацию не вывезу. Необходимо чтобы этой проблемой занялись и другие. И теперь у меня есть возможность для решения этой задачи. Так как я теперь вхожу в организацию которая как минимум пропагандирует необходимые мне и обществу цели, то пора бы им перейти от слов к делу. Единственное, что я могу дать им не только необходимый импульс чтобы от слов перейти к делу, но и обеспечить их “убедительными” аргументами.

Самый главный аргумент в деле пропаганды — собственная глубокая и искренняя убежденность в правильности распространяемой идеи. Причём не обладая способностями к подключению к нейропространству других людей мои эмиссары должны действовать не менее эффективно. Для этого они должны быть не то что уверены в правильности указанного пути, они должны буквально жить этим. Верить настолько фанатично и истово чтобы буквально заражать своими словами всех вокруг. Правда, после подобной обработки, полноценными людьми они быть перестанут.

Будь у меня другой способ я бы, конечно, предпочёл именно его, но время беспощадно уходило, на фронте дела шли всё хуже. Хоть это была и не полноценная война, но что-то очень к ней близкое, тем более что советские солдаты, постоянно должны были “избегать жертв среди мирного населения” и “не поддаваться на провокации”. А как избегать и не поддаваться когда в заварившейся в регионе каше сам чёрт ногу сломит и абсолютно не разобрать кто относится к мирному населению, кто к армии законного правительства, кто злобный наймитам, а кто обычный бандит? Эти мысли настолько явно читались между строк солдатских писем которые они умудрялись передавать с нарочитыми (армейская цензура зверствовала и либо вообще не пропускала письма с места конфликта либо настолько ретушировала их несмываемыми чернилами, что прочесть что-то кроме “Здравствуй мама…, … Всем большой привет, до свидания.” прочесть было невозможно), что я как мог, форсировал свои проекты по подготовке решительного ответа агрессорам. Правда в рамках одного города сделать удавалось поразительно мало. Именно поэтому мне и надо было в срочном порядке расширять географию воздействия.

После моей, так сказать, “аттестации” на должность заместителя комсорга (девушка сумела меня удивить своей инициативностью и впечатлить активностью), я получил возможность навещать её во внерабочее время. Жила она одна в небольшой квартире выделенной её по линии актива. Так что в один из дней я после школы направился к ней. Как я заранее уточнил, позвонив Алине, в этот день она была дома.

— Привет, — девушка открыла мне дверь, с загадочным выражением лица, стоило мне только чуть придавить кнопку дверного замка, — проходи.

Зайдя в квартиру мимо чуть отстранившейся девушке (мне пришлось буквально протискиваться мимо неё), я принялся снимать с себя куртку. Лето заканчивалось и осень уже вступила в свои права — на улице было довольно зябко и моросил мелкий дождь.

— Ты, наверное, замёрз, — подняв бровь поинтересовалась она, подняв брови практически не меня позы, всё также стоя в проходе одной поднятой рукой оперевшись о дверной косяк и скрестив ноги.

— Немного, — всё ещё поеживаясь ответил ей, оглядывая обстановку. В квартире был только пару раз когда заносил и забирал некоторые документы и то дальше порога меня не пускали передавая папки с бумагами практически на лестничной клетке. Квартирка была довольно уютной — сразу видно, что в ней живёт девушка которая, следит за порядком. На окнах висели миленькие занавески в горошек, а стол стоящий рядом со стенкой заполненной хрустальной посудой был застелен скатертью явно вышитой вручную. Да и сама девушка была наряжена в довольно яркое платье. Складывалось впечатление, что она меня ждала. Хотя это ведь неудивительно я предварительно позвонил и сказал что приду делать ей предложение.