Комсомолец

Решил подкорректировать картину, сделать ее… подходящей для моих целей. Ногой подвинул скрючившееся тело Зареченского каннибала ближе к стене. Пришлось применить силу: Рихард Жидков был тяжелее футбольного мяча. Взглядом отметил самое видное с лестницы место – рядом с мешками, около стеллажей. Перетащил туда два деревянных ящика, предварительно вытряхнув из них овощи.

Вернулся к пленнице.

– Пойдем-ка со мной, красавица, – пробубнил я сквозь ткань платка.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

– Надо. Вставай.

Подошел к пленнице ближе. Протянул руку – хотел помочь женщине слезть с кровати. Поморщился от акустической атаки – громкого визга. Но не попятился.

– Давай, давай, – сказал я. – Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

– Скоро все закончится.

Попытался взять женщину за руку. Та сцепила пальцы в замок, тряслась, будто сидела на электрическом стуле, куда подали разряд тока. Мне в глаза не смотрела – сквозь паутину спутанных волос сверлила взглядом мой комсомольский значок.

– Прокатишься в больницу, – говорил я. – Подлечишься. Вернешься домой… Ждет тебя кто-то дома?

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Сумел ухватить женщину за кисть правой руки – вновь схлопотал звуковой удар по барабанным перепонкам. Сжал зубы, склонил голову… но сдернуть пленницу с кровати не успел. Потому что рассмотрел ее потемневшие, распухшие лодыжки. Увидел торчавшие в стороны пальцы ног, похожие на маленькие красно-синие сардельки.

– Твою ж!..

Невольно отшатнулся, выпустил руку уже ослабившей сопротивление женщины.

– …Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Раздумывал я лишь пару мгновений.

Шагнул к кровати, резко склонился… и подхватил женщину на руки.

– Нет!!! Нет!!! Нет!!!

Женщина не трепыхалась в моих руках.

Но продолжала повторять:

– …Нет! Нет! Нет!..

Ноша, на удивление, оказалась легкой. Будто бы я взял на руки истощавшего от длительного недоедания ребенка лет десяти. Или это у меня случился резкий прилив сил? Понял уже на ходу, что не могу и предположить возраст найденной в подвале пленницы. Не десятилетняя, конечно, но точно и не старуха. Она не вырывалась. Но и не умолкала. Повторяла всего одно слово рядом с моим прикрытым суконными бортами буденовки ухом: «Нет!!!» Каждое ее «нет» словно ножом вспарывало мое сердце.

Я перенес пленницу к лестнице – преодолел расстояние за два вздоха. Усадил ее на перевернутые ящики у стеллажей, прикрыл оголившееся плечо покрывалом и резво отскочил прочь, будто опасался, что женщина меня ударит или укусит. Перевел дыхание. Смахнул скопившиеся на бровях капли пота. Почувствовал сильное желание немедленно выбраться из погреба, сдернуть с лица влажную ткань платка, вдохнуть полной грудью свежий, пока еще не прогретый солнечными лучами воздух.

Женщина прижалась спиной к мешкам, щурила от света глаза. И продолжала твердить: «Не надо! Пожалуйста, не надо!..» Смотрела не на меня – на спутанное по рукам и ногам тело Рихарда Жидкова. Прижимала к груди ноги, будто боялась, что Каннибал ухватится за них. Шумно дышала. Я разглядел ее лицо чуть лучше: опухшее, с потрескавшимися губами и кровоподтеками на скулах. Заметил у женщины под носом старый шрам, как от заячьей губы. Подумал: «Не ребенок. Лет тридцать пять. Но выглядит сейчас на все пятьдесят».

– Все, – сказал я. – Успокаивайся.

Толкнул ногой Жидкова, тот зарычал в ответ.

Женщина вздрогнула.

– Видишь? – спросил я. – Он тебе больше ничего не сделает. Не сможет.

Бывшая пленница на меня не смотрела – только на Каннибала. Дрожала, будто в погребе стояла минусовая температура. Прижималась спиной к мешкам.

– Все закончилось, – сказал я. – Сейчас я вызову скорую помощь. Приедут врачи, отвезут тебя в больницу.

Указал рукой на Жидкова.

– А за этим уродом явятся милиционеры. Увезут его в тюрьму и запрут там в камеру. Навсегда. Понимаешь?

Женщина никак не реагировала на мои слова. Но замолчала. Тряслась… и смотрела на Жидкова.

А вот Каннибала мои слова заинтересовали. Он взглянул на мое лицо, вновь скривился от боли, попытался что-то сказать. Шарф заглушил его слова, превратил их в мычание.

Я оставил попытки Жидкова заговорить со мной без внимания. Спрятал за спину топор, пощелкал пальцем – старался привлечь к себе внимание женщины. Дождался, пока та повернет голову, взглянет на мою руку.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Женщина не ответила.

Наши взгляды встретились.

– Ладно, не говори.

Пожал плечами.

– Этот человек – убийца, – сказал я, указав на Рихарда Жидкова. – Ты должна будешь рассказать об этом милиционерам. И о том, что он делал с тобой. Расскажи им все. Договорились?

Женщина молчала.

– Он убивал людей и закапывал их тела на своих грядках за домом, – сказал я. – Запомни: человеческие останки зарыты в его огороде за домом, под окнами. Там сейчас под землей лежит много человеческих костей. Понимаешь?

Бывшая пленница никак не реагировала на мои слова, будто и не слышала их. Вздрагивала.

– Нужно, чтобы их нашли, – говорил я. – И чтобы этот человек понес наказание за свои преступления. Ты согласна со мной? Передай мои слова милиции. Обязательно! Слышишь меня?

Женщина отвернулась.